Казнь Шерлока Холмса - [79]

и его коллегами. Кроме того, он написал несколько трудов по теории музыки. В области сверхъестественного его прежде всего интересуют призраки живых людей, то есть те случаи, когда мы видим перед собою духовно близкого и хорошо известного нам человека в переломный момент его жизни, нередко в его смертный час. Например, в дальнем конце садовой тропинки появляется ваш друг, который, как вы знаете, уехал в Индию. Впоследствии выясняется, что он действительно был в Индии и умер в ту минуту, когда перед вами возник его образ.

Холмс слушал рассказ пастора с опущенными веками, соединив кончики пальцев. Как только тот закончил, он открыл глаза:

— Мистер Эдмунд Герни, судя по всему, ученейший человек. Но вряд ли увольнение Эффи связано с его занятиями. Если то, что рассказала о нем миссис Динс, правда, он, вероятнее всего, принимает снотворное, и вполне может статься, что об инциденте в гостинице ему ничего не известно. Любопытное и поистине интригующее несоответствие. Дорогой мистер Милнер! Дорогая миссис Динс! Дорогая мисс Эффи, если позволите так вас называть. Вы можете рассчитывать на то, что я безотлагательно займусь вашим делом. Эта загадка оказалась куда интереснее, чем я ожидал.

— Так вы беретесь нам помочь? — взволнованно спросил священник.

— Ну разумеется, мистер Милнер. Более того, доктор Ватсон и я обещаем явиться в Брайтон сегодня же вечером. Вам же следует вернуться туда незамедлительно. Я сию минуту попрошу слугу миссис Хадсон отправиться на почту и по телеграфу заказать для нас комнаты.

— Что касается гонорара, мистер Холмс, — пробормотал Милнер, смущенно теребя большим пальцем свой накрахмаленный пасторский воротничок, — мои друзья едва ли в состоянии…

— Прошу вас не упоминать о деньгах. Некоторые вещи, мой дорогой Милнер, для меня важнее.

— В таком случае где мы сможем вас найти? В какой гостинице вы остановитесь?

Холмс посмотрел на него с нескрываемым удивлением.

— Что нам выбрать, как не locus in quo, место действия? — Заметив, что его ответ озадачил наших посетителей, мой друг весело пояснил: — Мы остановимся в отеле «Роял Альбион», мистер Милнер, и, возможно, по достоинству оценим его кухню.

Тому, кто не знал Шерлока Холмса достаточно хорошо, столь резкий переход от угрюмости к радостному возбуждению показался бы невероятным. До сих пор он изнемогал от тоски по приключениям и трудным головоломкам. Теперь же, когда у него появилось новое дело, пусть касавшееся несправедливого увольнения горничной, он почувствовал внезапный прилив сил и преобразился на глазах. Иногда мой друг поговаривал о том, чтобы уйти на покой, поселиться где-нибудь на склоне зеленого холма в Суссексе и заняться разведением пчел, но, готов поклясться, он не выдержал бы более двух недель такой жизни.

После полудня мы уже пили чай в пульмановском вагоне поезда, который мчал нас в Брайтон. За окнами проносились залитые солнцем суссекские поля и меловые дюны. Вскоре впереди засверкала морская гладь. Всю дорогу Холмс напевал себе под нос мелодию, своего рода боевой гимн. Наконец состав доставил нас к месту назначения: мы вышли на перрон, и в лицо нам подул легкий океанический бриз.

2

Итак, по внезапной прихоти Холмса мы променяли уют своей квартиры на посредственную кухню отеля «Роял Альбион» и шум пенистых волн, бьющихся о галечный берег. Сколько дней нам предстоит здесь провести, было неизвестно. Не минуло и пары часов после отъезда из Лондона, как мы вошли в заказанные для нас апартаменты из двух спален и просторной гостиной между ними. Окна выходили на людную эспланаду, за которой начиналось бескрайнее водное пространство. До французского берега нас отделяли шестьдесят миль. Сезон был в разгаре, отдыхающие высыпали на набережную: дамы в пышных юбках, блузах и соломенных шляпках прогуливались под руку с мужьями, щеголяющими в новых костюмах. Восторженная детвора сбегалась к кукольному балагану по зову трубы, возвещавшему о начале представления из веселой жизни Панча и Джуди [34].

Мы быстро привыкли к мерному течению курортной жизни. Каждое утро пони везли на пляж кабины на колесах, служившие для переодевания, а на закате увозили их обратно. В два часа пополудни на конце Цепного пирса начинал бодро громыхать оркестр Колдстримского гвардейского полка. В это время на нижней эспланаде бородатые рыбаки чинили свои сети. Рыбацкие лодки и яхты в большинстве своем лежали на берегу: исключение составляли лишь несколько веселых суденышек вроде «Медового месяца» и «Долли Варден» [35], которые развлекали замирающих от ужаса пассажиров прыжками и пируэтами на волнах.

Через час по прибытии мы спустились к раннему ужину, что подают в приморских гостиницах для постояльцев, спешащих на вечерний спектакль. Холмс без конца повторял что-то вроде «нельзя терять ни секунды». Такая лихорадка накатывала на него периодически, и тогда он становился невыносимым. Мне, напротив, казалось, будто в нашем распоряжении уйма времени. Когда официант попытался предложить нам тюрбо под майонезом, мой друг спрятался от него за развернутыми листами «Ивнинг глоб». Гостиница «Роял Альбион» занимала большое солидное здание, но пора ее расцвета уже миновала, о чем свидетельствовало меню. Холмс ел быстро, молча, — очевидно, он что-то напряженно обдумывал. Еще до того, как подали кофе, он поднялся, резко отодвинув свой стул: