Казино Москва: История о жадности и авантюрных приключениях на самой дикой границе капитализма - [140]

Роберта была в шоке. Когда дело касалось налогов, она была значительно более организованным человеком, чем я, и была убеждена, что здесь-то она хорошо прикрыта. Как и большинству старших служащих инвестиционных фондов, ей платили из офшорных банков, зарегистрированных в США, для того чтобы уменьшить ее налоговое бремя дома. Все это было совершенно законно и проработано очень квалифицированным налоговым адвокатом в Вашингтоне – ее матерью.

Однако Россия не только больше не признавала налоги, которые Роберта платила в США, но хотела получить и часть ее зарплаты за те дни, когда она еще работала во Всемирном банке, – там она, как и дипломаты во всем мире, была освобождена от налогов. Роберта пролистала свой паспорт и составила таблицу дат прибытия и убытия из России, чтобы подсчитать количество дней, проведенных здесь в прошлом году. Ее смущал критический срок пребывания в стране (шесть месяцев), поскольку она потратила много времени на крупную сделку по поставке сахара заводам на Украине. Теперь, к счастью, она считалась заграницей.

Чувствуя, что победа близка, я вонзил нож:

– Ты хочешь остаться в России и отдать свой дом русским? Как это прекрасно, знаешь ли, заплатить наличными за дом. Поверь мне, – теперь я умолял, – мы должны уехать отсюда как можно быстрее, пока не будет поздно!

Роберта молчала, казалось, целую вечность. Ведь она посвятила всю свою академическую и профессиональную карьеру прежнему Советскому Союзу. Теперь же все ею сделанное превращалось в игру с нулевой суммой. Она, конечно, могла остаться и рисковать своими накоплениями, сделанными за всю жизнь (может быть, и я тоже), или же отказаться от своей прошлой мечты.

– Ты выиграл, – вымолвила она наконец. – Но мы должны поторопиться.

На следующий день я подал заявление об отставке, и мы купили билеты до Нью-Йорка. Вылет должен был состояться 19 августа, поэтому у нас было достаточно времени, чтобы передать дела и спокойно покинуть страну до истечения магического срока пребывания в шесть месяцев.

Но тогда, однако, будет уже слишком поздно для самой России.

Никто так тяжело не воспринял весть о нашем отъезде, как Лариса и Лев. Когда мы собирали вещи, Лариса пролила море слез. Она всхлипывала, двигая каждую нашу наполненную коробку, хлюпала носом у каждой картины, которую мы снимали со стены, трагически шмыгала носом по поводу каждой книги, которую мы упаковывали в ящики.

– Я полюбила вас как сестру! – стонала она, обращаясь к Роберте. – Вы для меня как одна семья, я не перенесу утрату. Между прочим, вы берете с собой эту фотокамеру?

«Минолта», моя любимая «минолта», отправилась в большую коробку с надписью «для Ларисы». С каждым рыданием ее хозяйки коробка становилась все полнее.

– Пожалуйста, не уезжайте. Ну почему вы должны уехать? – причитала Лариса. По мере того как пустела наша гостиная, ее влажные глаза жадно смотрели на остающиеся вещи. – И что же вы собираетесь сделать со своим телевизором?

Даже Лев выдавил из себя несколько крокодильих слез при перспективе бесплатно получить телевизор «Панасоник», который он с удивительной для инвалида ловкостью и скоростью увез на тележке к себе. Благодаря рыданиям и приступам печали Ларисы наш багаж становился все легче и легче.

Российское правительство также делало все возможное, чтобы уменьшить стоимость отправки нашего багажа. Как нам сказали, если мы не заплатим дополнительно двадцать две тысячи долларов импортного налога за наш автомобиль, чтобы отправить его в США, он будет передан одной из благотворительных организаций, Это было, разумеется, абсолютно бессмысленно. Судя по действующим в стране правилам, из России было крайне трудно вывезти все то ценное, что вы привезли сюда. Западным инвесторам это еще предстояло для себя открыть.

– Но мы же возвращаем автомобиль туда, где он был приобретен, – спорила Роберта с таможенниками, однако они стояли на своем.

– Прекрасно, – возразила она. – Тогда мы продадим его здесь.

– Ничего не выйдет. Вы должны сначала отправить его туда, где он был куплен, затем вернуть сюда с новыми регистрационными документами и только после этого уже продать его здесь. В любом случае вы будете должны нам 22 тысячи долларов, – так замысловато ответили труженики таможни.

– Тогда мы просто оставим автомобиль перед домом.

Но они были непреклонны:

– Все равно вам придется заплатить двадцать две тысячи долларов. И кстати, мы принимаем только наличными.

– Кто написал эти правила, однако? – фыркнула Роберта. – Кафка?

После длительных и утомительных переговоров с российскими чиновниками соглашение все же было достигнуто, и наш кросовер «Сабурбан» получил все необходимые штампы, чтобы легально вернуться домой.

Наша квартира была почти пустой. Хозяин, прослышав о новых интригующих инициативах налоговой полиции, разорвал договор найма квартиры и даже предложил помочь нам выехать из дома. Очевидно, он не докладывал о своем доходе при сдаче квартиры внаем и поэтому был весьма заинтересован побыстрее от нас избавиться. В этом наши желания совпадали. Мой любимый аквариум был передан мужу Бетси, которого силой заставили выйти из бизнеса свои же российские младшие партнеры. Он ушел без борьбы, мудро решив, что ухаживать за рыбками все же лучше, чем где-то плавать вместе с ними.