Каждый выбирает для себя - [12]

— А что эта шишига может сделать? Убить? Сожрать? — спросил Степан.

— А что захочет, то и сделает. Сильно голодная будет, может убить и съесть. А чаще всего ей нужны работники, помощники. А если привяжется, то воображает, что мальчик это её сын. Если тот, кого она поймала, ест её еду, то быстро забывает кто он и откуда. Ты же знаешь уже. Тот кто шишигино ест, может даже начать всерьез считать себя сыном шишиги. Верить в это. И, что самое поганое, нам туда хода нет. Это её территория, исконная.

— То есть, надо идти мне? — Степану было сильно не по себе, но не мог же он прямо так и сказать?

— Не знаю, не знаю, боюсь, что и ты тоже сгинешь. — Кот грустно вздохнул и опять полакал из чаши молоко.

Катерина положила зеркальце, в котором пыталась рассмотреть, что происходит у шишиги, и призадумалась. — Ситуация! Наши туда пойти не могут. Степан пойти может, но сгинет, я могу, но меня она не пустит, потому, что я девочка. Стоп! Как там Кот сказал? Меня за мальчика никак не выдать? Ну, это мы ещё посмотрим!

Катя потихоньку ушла к себе и посмотрела в настенное зеркало. — Дааа, жалко. Очень жалко, но не бросать же Кира! Кто бы мне сказал, что я из-за него косу резать буду, не поверила бы! — Она быстро, чтобы не передумать, взяла ножницы и перехватив толстенную косу потуже у затылка, с трудом, в несколько приемов отрезала её. Ножницы шли туго, скрипели. — Как Василиса Микулишна из мультика прямо! Тьфу! — Катя глянула в зеркало опять. Закрыла глаза, и решительно продолжила. Ничего хорошего в зеркале теперь не отражалось.

Степан безнадежно смотрел в окно. Ему и думать не хотелось, что может, именно в этот момент Кир лопает какую-то гадость, поданную ему мерзкой бабищей и полностью себя забывает! Кир, спасший ему жизнь! Сзади послышались шаги, раздался грохот. Степан резко оглянулся и увидел покатившуюся из лап Баюна чашу, оставляющую на полу молочные лужицы, поднял глаза и ахнул. — Катька???

Катерина коротко подстриженная, в портах, лапотках и рубахе, действительно стала напоминать мальчишку. Жаруся гневно вскрикнула, но её голос тут же перекрыл восторженный вопль Баюна.

— Радость моя, умница! Это гениально! Жаруся не квохчи!

Волк, разглядывающий сестру с открытой пастью и ошалелым взглядом, лег на пол и громко застонал.

— А ты не стони! Она молодец! Волосы… Волосы отрастут. Потом… А паренька мы можем потерять навсегда!

Киру зверски хотелось пить. Очень хотелось, невероятно просто! И есть тоже, но мысль о воде заглушала голод. Он услышал, как шишига что-то кому-то говорит, а потом дверь скрипнула, и мерзкая баба швырнула на пол клети, куда заперла Кира, какого-то мальчишку.

— Ой, тетенька, только не бейте! Я, я потом поем! — всхлипнул мальчишка, скорчившись на полу и закрывая руками лицо.

— Жри давай! Чтоб утром всё съел! А то я тебя самого съем! И тебя тоже! — она глянула на Кира и ухмыльнулась. Поставила на пол миску с каким-то мерзким месивом и кувшин с водой, от вида которого у Кира в горле совсем пересохло. И вышла, крепко закрыв дверь и заперев её на засов. Мальчишка съежившись в комок лежал на полу, и всхлипывал. Кир заставил себя отвернуться от кувшина и повернуться к новенькому.

— Ты кто? — никакого ответа. — Не хочешь отвечать и не надо. Главное, ничего не ешь и не пей у этой гадины! — плечи мальчишки дернулись. И он начал неловко подниматься с пола, схватившись за бок. — Ушибся? Или эта ударила? — Кир слез с соломы, подошел к пареньку и помог ему встать. — Как звать-то тебя?

Кир понимал, что он пристает к мальчишке, только чтобы не вспоминать о воде, стоящей так близко. Руку протяни и напейся! И ещё, чтобы не думать о том, насколько его самого-то хватит. И тут мальчик повернул голову к Киру и стянул глубоко надвинутую на лоб шапку.

— Ка… — Катерина ловко закрыла ему рот ладонью. Кир стоял как столб.

— Чшшш. Тихо ты! А то ещё вернется эта. Помоги мне, так неловко упала… — она добралась до соломы и с облегчением села. — Кир! Очнись.

— Ты… Это, а где коса??? — неровные короткие взъерошенные прядки вместо косы, чумазое лицо. Мальчишка-мальчишкой.

— Мне объяснить? Или сам сообразишь, что если она была, а теперь её нет, то я просто её отстригла? — Катерина говорила очень тихо и сердито. Бок болел, Кир выглядел неважно, баба поганая в соседней комнате храпела как толпа бульдогов.

— Ты что? Это, получается из-за меня? — Кир так обрадовался появлению Катерины и так удивился, что доходило до него медленно.

— Кир, очнись! Потом поговорим. Надо выбираться отсюда! — Катерина с трудом встала, зачем только садилась! И деловито отволокла миску с едой и кувшин подальше в угол.

Кир жадно проводил взглядом кувшин. — Кать, а у тебя, случайно, бутылки с водой нет, или фляжки? Я так пить хочу, сейчас просто с ума сойду!

— Нет, фляжки нет. Есть лучше! — Катерина проявила сумку, достала скатерть и попросила кувшин воды. А дальше Кир помнил плохо. Он пил, пил, и пил.

Катерина только головой покачала, и на скатерти появилась еда. — Не торопись и не ешь сразу много! — предупредила она. Кир с трудом оторвался от воды и бессмысленным взглядом посмотрел на Катерину.