Каждый убивал [Журнальный вариант] - [22]

Охват событий должен быть широким, чтобы рейтинг твоей писанины не падал. А везде не поспеть с московскими-то пробками. Но если сама не была свидетелем, приходится осторожничать: бывает же, что настаивают на обнародовании чьей-нибудь фамилии, чтобы конкуренту кинуть подлянку. И приходится смотреть в оба: тебя-то тоже могут подставить.

Так… Кому звонить?

Не открывая глаз, Анжела шарит рукой по прикроватной тумбе. Мобильника нет. А, вчера… Приходится встать, тащиться в прихожую. Шаг — боль, шаг — удар в висок… Телефон отключен. Странно… Неужели сама отрубила? Не помню…

Ого, сколько непринятых, никчемных звонков! Блин, сколько нервных и недужных, ненужных связей, дружб ненужных! Е-мое!.. “О, кто-нибудь, приди, нарушь чужих сердец соединенность и разобщенность близких душ!” — поют губы, и сладкая мелодия как камертон перенастраивает молоточки в висках. Их удары перестают бить прямиком по нервным окончаниям. Сознание может хотя бы произвести инвентаризацию вызовов.

Почти все позвонившие опознаны мобильником — имеют имена или прозрачные клички. В основном это пиарщики разных компаний, для которых ночь — самый разгар работы.

Но моим временем я им не дам распоряжаться!

Анжела сбрасывает все неучтивые звонки. Остается неопознанный набор цифр, чей-то конфиденциальный номер без опознавательных знаков и Лиля…

Лиля, Ника…

— Лилечка, ты как?! — от радости, что сразу дозвонилась, Анжела кричит в трубку. В ответ — безмолвие, сопровождаемое техническими звуками. — Алло! Алло! — настаивает она, но уже не так напористо.

После невыносимого молчания — глухой Лилин голос.

— Ее только что откопали… Я туда еду… Водитель Олега сознался…

Железная Лиля плачет…

— Диктуй адрес, я подъеду, — привычно командует Анжела. Никогда не причитает, если случилось что: слова — это всего лишь пар, уходящий в бесполезный свисток. Можешь делом помочь — вперед… — Пожалуйста, — добавляет Анжела, загоняя свое сочувствие в просительную, диковинную для нее интонацию.

Короткий ледяной душ помогает оттеснить надоевшую височную боль на второй план. Ради экономии времени Анжела голышом бежит к компьютеру, чтобы успел включиться и, когда она будет одета, помог сообразить самый беспробочный маршрут до пустыря, на котором…

Зеркало в гардеробной честно извещает: с такой опухшей мордой на люди… ну никак. Кого звать? Конечно, Аду. В конце концов, надо точно выяснить, ее ли я встретила, видела она убийство или нет, а может, она причастна?..

Черт, не отвечает… Ладно, дозвонюсь позже, а сейчас для камуфляжа сойдут самые большие темные очки и… черная бейсболка, не очень уместно расшитая бисером. Готова. Ключи, телефон, кошелек в черную сумку и — на улицу.

Надо же, машина — на обычном месте. Бизяевские бугаи доставили. Знают, что она паркуется рядом с тополем… Следят за ней, что ли? А, ерунда! Просто именно тут было свободно. Здешние жильцы никогда ее место не занимают: после пары разговоров дошло, что с ней связываться — себе дороже.

Повернув на Басманную, Анжела натыкается на цветовые пятна, нарушающие монохромную картину угрюмого района. Серый забор из покоцанных бетонных плит покрыт яркими граффити, рядом с ним, как на фоне музейной стены, стоят несколько машин — желтые “жигули” с голубой полосой, белая газель с красным крестом и Лилин джип редкого изумрудного цвета. Анжела притуляет рядом свой розовый “поршик”, придав картине неуместный матиссовский оптимизм, и бежит направо вдоль заграждения.

Не в ту сторону. Приходится обежать весь периметр. Проход оказался за углом слева.

В середине заброшенного мусорного участка — кучка людей. Топчутся возле небольшого холмика. Двое санитаров в васильковых, кричаще веселеньких комбинезонах толкают носилки, покрытые черным пластиком, навстречу Анжеле. Поравнявшись с ней, процессия застревает. Буквально ни туда, ни сюда… Конструкция сломалась. Передний служитель, громко выругавшись, резко бьет по длинным ногам носилок, они послушно поджимаются, и санитары, сердито пыхтя, на руках тащат груз к выходу.

Тем временем кто-то сзади подхватывает Анжелу под микитки и шипит ей в ухо:

— Когда идет расследование, вы должны отвечать на мои звонки!

— Я никому ничего не должна! — сердито освобождаясь из плена, шипит Анжела.

Следователь хренов… В другой ситуации врезала бы по мошонке — терпеть не может, когда к ней прикасаются посторонние… Но не сейчас…

Оглядывается, ища родственников. В Лилиной одежде стоит смутно знакомая поникшая старуха. Смотрит куда-то вдаль, но явно никого не видит… Глаза сухие, руки теребят белейший носовой платок: тщательно расправляют одну его сторону, потом переходят к другой, и так безостановочно, по кругу.

— А Ульяша с кем? — Анжела правой рукой обнимает Лилю и, переглянувшись с дядей, левой отбирает белый флаг, который вывесила сдавшаяся крепость.

— Что? Ульяша? — переспрашивает Лиля. — Ульяша с няней… Убийца… Убийца сбежал, — ровным бесцветным тоном информирует она.

Сердце Анжелы щемит от Лилиного неестественного спокойствия. Умом тронулась, бедная. Вот же он, убийца, в наручниках… Точно из тех двоих, что тащили баул по лестнице. Хоть и со спины видела, но пластика тела… Он!