Каждый Наследник желает знать… - [30]

– То есть, дом… предпринимателя… средней руки.

– Ваше высочество, – галантно склонила голову Серафима, опираясь на посох. – Вы не поверите, но мы действительно предпочитаем удобства дворца…

– …но не можем оставить Агафона одного здесь! – пылко договорил за нее калиф.

– Может, умирающего… – скорбно утер несуществующую слезу Кириан, и получил сердитый тычок от своей госпожи.

– Да, я понимаю… – градус возмущения наследника атланского престола несколько снизился. – Но вовсе нет необходимости оставаться с ним всем. Фикус будет дежурить у его кровати… или другой лекарь. Ну и еще кто-нибудь из вас, кто пожелает, может остаться здесь…

– Мы делаем все именно так, как ваше высочество предлагает, – голос Ивана был скучен и прохладен, как лукоморский ноябрь. – Рядом с Агафоном остаются только те, кто пожелает…

– То есть все, – договорил за него Олаф, как топором рубанул по дипломатическому маневрированию.

– Но весь ваш багаж и даже ковер – во дворце! – Рододендрон сделал последнюю отчаянную попытку вернуть незваных гостей туда, где за ними можно присматривать.

– Благодарю, что напомнили, – вежливо улыбнулся Иванушка. – Если вы не возражаете, ваше высочество, я вернусь с вами во дворец и всё заберу. Потому что сразу же, как только наш друг придет в себя, мы рассчитываем отправиться на встречу с Адалетом.

– Не смею вас удерживать, – спесиво вздернулась верхняя губа и голова атлана. – Если иностранные гости предпочитают трущобы дворцу, так тому и быть.

– Мы тоже были рады с вами познакомиться, – лучезарно улыбнулась принцу Сенька.

Когда за наследником Тиса и Иваном закрылась входная дверь, антигаурдаковская коалиция, оккупировавшая дом с негласного попустительства расстроенного хозяина, снова собралась вокруг постели волшебника.

– Ну, как он? – было первым вопросом всех.

Фикус, не глядя на гостей, встал и поклонился.

– Пока изменений нет, ваши величества, ваши высочества.

– Хель и преисподняя… – досадливо скривился отряг. – Уже час, наверное, прошел!..

– Я буду считать успехом, если он очнется хотя бы завтра, ваше величество, – снова склонил голову лекарь.

– Ничего, у него голова крепкая! – стараясь убедить, скорее, себя, чем кого-либо еще, проговорил Олаф. – У Ахмета в гостях нас тогда вон как завалило – и ничего!

– Это Ивана тогда вон как завалило, – ворчливо поправила конунга царевна.

– Вот я и говорю – Иван отрубился, а Агафону хоть бы что! – бодро гнул свою утешительную линию рыжий воин.

– Боги всемогущие что-нибудь да обрушивают на наши бессчастные головы… – кисло вздохнул менестрель с кресла, не отрывая от обоих глаз медные монеты, что тоже жизнеутверждающих ассоциаций у наблюдателей не вызывало.

– Если бы боги – я бы как-нибудь договорился, – безрадостно хмыкнул отряг.

– А кто ж еще? – не желал отказываться от своей теории бард.

– Кто-кто… – пробурчала Сенька, покосилась на притихшего на банкетке в углу лекаря, и чуть тише договорила: – Ренегаты в пальто…

– Думаешь, это они? – непроизвольно потянулась к топору рука Олафа.

– А кто еще? – обвела друзей царевна вопросительным взглядом в поисках иных теорий. – Больше некому. Не истуканов же и вправду винить.

– А мне кажется, – тихо заговорила гвентянка, – что это был кто-то другой.

– Если вообще не сами големы неожиданно ополоумели, – Кириан поднялся, взволнованно пробежался пальцами по струнам лютни, оборвал мелодию на половине такта и подошел к окну. – Кто сказал, что такого не может с ними быть? Кто про них тут вообще хоть что-то знает, кроме того, что они большие, тупые и делают то, что написано на каком-то схеме?

– Почему вы так решили, о хитроумные пришельцы с туманного Гвента? – недоуменно хлопнул пушистыми ресницами калиф.

– Потому что сначала я тоже думала, что ренегаты, – медленно, словно не привычная к объяснению своих мыслей, заговорила принцесса. – Но потом меня осенило, что если бы они хотели на нас напасть, то они не стали бы ждать, пока мы приедем в Арену, и не стали бы натравливать на нас этих чудовищ. Можно же было сделать все проще и быстрее! Где-нибудь в городе, например. В музее, у фонтанов, на улице, наконец!

Среди товарищей воцарилось нервное молчание. Новая версия нравилась им еще меньше старой: если ренегатов они знали и понимали, то кто-то еще, таинственный, без видимых им причин принуждающий големов нападать на людей, мог бы скоро заставить подпрыгивать от каждого шороха и бояться теней. По сравнению с ней вариант о вдруг и просто так сошедших с ума големах казался почти сказочно привлекательным, в который хотелось верить изо всех сил.

Но не верилось.

– Может быть, Сель, ты и права… – первой нарушила тишину Серафима. – Но я вот тоже подумала… Конечно, это всё – сплошные домыслы и вымыслы… Но мне отчего-то пришло в голову… Да, это глупость какая-то, сама знаю, но… Короче, мне подумалось, что если бы ренегаты атаковали нас в открытую, это было бы безусловным нападением. А вот так, через големов… вроде как несчастный случай. Потому что Кириан ведь правильно сказал: кто и что про них тут знает? Напали – значит, взбесились. Они виноваты – и больше никто. Ну и мы еще… что среди бела дня поперлись, куда приличная местная знать без накладных усов не ходит.