Каждый может умереть - [68]

— Сейчас я даже вспоминать о нем не хочу.

— Вы так сильно его ненавидите? Он что, плохо к вам относился? Держал вас на голодном пайке? Водил шашни с другими женщинами? Приходил домой пьяным и бил вас?

— Нет, — признала Ева. — По-своему Пол всегда вел себя со мной очень достойно. Вначале я больше беспокоилась за него, чем за себя.

— Поэтому, получив письмо, вы отправились к доктору Гэму за советом, а потом не смогли об этом говорить?

— Да.

— Вы боялись, что это сильно подействует на Пола?

— Да. При его чувстве семейной гордости, при том, что он за человек, я боялась, что он застрелится или еще что-нибудь сотворит.

— А теперь он в одночасье изменился?

— Нет, — неохотно признала Ева. — Не думаю.

— Тогда скажите мне вот что. Вы когда-нибудь любили его по-настоящему?

— Я начинаю сомневаться. А что?

— Могу я высказаться начистоту?

— Конечно.

— Тогда послушайте меня, молодая леди. У всего есть две стороны. Наблюдая за вами эти последние несколько месяцев, я поняла, что, знал ли Пол, кто вы на самом деле, или нет, он обожает землю, по которой вы ходите. А ведь вы не та женщина, которую он надеялся обрести в браке. Но он примирился с вами.

— Примирился со мной?

— Да. Я не обвиняю вас, Ева. Мы все таковы, каковы мы есть. Но Пол — сельский житель старой закваски. А вы — нет. В старых сельских районах жены другие. Сколько раз вы дожидались, пока он придет домой с работы? Как часто был вовремя готов его ужин? Насколько вас беспокоило то, как тяжело ему приходится работать, чтобы платить за аренду жилья в таком здании, как это, или платить за красивые наряды, которые вы носите? Он когда-нибудь жаловался?

— Нет. Но может быть, угрызения совести…

Марта Кац кивнула:

— Может быть. Но, сидя здесь с вами, как женщина с женщиной, пока не вернулись мужчины, я стараюсь выяснить, какие чувства вы к нему испытывали. Сколько раз, когда он отсутствовал допоздна, вы ходили взад-вперед, как я ходила из-за своего Эрни, выплакав все глаза, моля Бога, чтобы с ним ничего не случилось, чтобы он не лежал где-то в канаве, истекая кровью?

Взгляд у Евы стал обиженным. Она резким тоном сказала:

— Я не понимаю, при чем тут это! Пол получал то, что он хотел.

— Нет, — сказала Марта, — нет. Как говорится в рекламе, только факсимиле приемлемого качества. То, что вы давали Полу, в ответ на то, что он для вас делал, он, вероятно, мог получить и от Колетт. От любой женщины. И в конечном счете гораздо дешевле. — Она потянулась через стол и положила свою ладонь на ладонь Евы. — Вы только поймите, Ева, я вас не виню. Я на вашей стороне, что бы ни было. Женщина либо испытывает такие чувства к мужчине, либо нет. Если она не испытывает, он — просто мужчина в ее постели, делающий то же, что и все мужчины. Если они оба молоды и он хорош в этом, это делает брак сносным. Я вот что пытаюсь вам сказать. С подходящим мужчиной это было бы по-другому. Ваш брак вообще не должен был состояться. По природе ли своей или по другой причине, я не знаю. Но те шесть месяцев, что вы с Полом муж и жена, вы всего лишь два человека, женщина и мужчина, живущие в одном месте, спящие в одной кровати.

Ева запальчиво спросила:

— Господи, да откуда вы так много знаете про нас? И что вы хотите, чтобы я сделала? Извинилась перед Полом? Сказала ему, что мне очень жаль?

— Нет, — сказала пожилая женщина. Она взяла письмо с цветочной коробки и положила его на стол. — Все, что я хочу, это чтобы вы прочитали его письмо, уяснили, как он относится к происшедшему, чтобы мы знали, как строить планы. — Она пожала плечами. — Откуда я так много о вас знаю? Когда человек очень привязан к кому-то, он знает.

У Евы все еще был обиженный взгляд, пока она открывала конверт заколкой для волос.

— Почему бы и нет? Но что бы ни утверждал мой дорогой братец, это не избавит меня от этой штуки в моем теле.

В конверте находился один листик бланка отеля плюс тонкая стопка счетов на общую сумму шестьдесят три доллара.

Письмо начиналось так:

"Дорогая Ева!

Прошло уже несколько часов с тех пор, как я разговаривал с доктором Гэмом, и он был достаточно любезен, чтобы сообщить мне, почему ты не вернулась домой прошлой ночью, и подробно рассказать о содержании письма, которое ты получила от миссис Хильды Шмидт".

Ева прочитала письмо без эмоций. Оно было написано в чопорном, характерном для иностранца стиле Пола. Он признавал: вывод о том, что они — брат и сестра, кажется неопровержимым.

Но, выразив свое глубокое сожаление и заверив, что понимает ее переживания, он категорически отрицал, что знал об их родстве.

В качестве доказательства он приводил тот довод, о котором миссис Кац уже говорила Еве: перед тем как сделать ей предложение, он справлялся у официальных лиц Кошега, которые заверили его, что его четырехлетняя сестра Ева погибла вместе со своими родителями. При этом Пол добавлял, что своими руками положил цветы на могилу, как ему сказали, его сестры.

Он также писал, что деньги, которые он прилагает, — все, что у него есть в настоящий момент, — предназначены на ее ближайшие расходы. Он писал, что снял однокомнатный номер в отеле, на бланке которого пишет, но что он пошлет миссис Мэллоу чек — квартирную плату за следующий месяц, и пусть она не стесняется жить в квартире столько, сколько им может потребоваться, чтобы урегулировать ситуацию. Когда она почувствует, что в состоянии обсудить вопрос о ребенке, она сможет найти его в магазине или в отеле.