Каждый час ранит, последний убивает - [150]

– Помоги мне, пожалуйста, Изри!

Нечеловеческим усилием ему удалось встать и опереться на нее. Дважды Изри падал на колени, и Тама поднимала его. Наконец они добрались до дивана, и Изри тут же рухнул на него.

Если бы была задета бедренная артерия, он бы уже умер.

Но волноваться еще есть о чем.

Разрезать штаны, осмотреть рану. Серьезная.

Обработать, остановить кровотечение. Отмыть лицо от крови.

Сжать его ладонь, говорить с ним, успокоить. Присматривать за ним всю ночь.

Присматривать за ним всю жизнь.

126

В этом современном отеле в Ла-Сен-сюр-Мер Габриэль остановился четыре дня назад. Он забронировал номер онлайн, назвался Грегом и расплатился его кредитной картой. Он также одолжил у покойника его «БМВ».

За две недели до этого он попросил леди Экдикос поторопиться. Она была против.

Ты идешь на неоправданный риск. Если убийства начнут совершаться одно за другим, полиция установит между ними связь.

Но Габриэль ничего не желал слышать.

Он хотел покончить со всем этим.

Доказать Лане, что он ее не забыл.

В новом конверте лежала фотография мужчины. За такой короткий срок леди Экдикос не смогла найти ничего, кроме адреса.

Поэтому Габриэлю и пришлось наблюдать за своей целью четыре дня. Уезжая, он попросил Изри с Тамой присмотреть за лошадьми и собакой, так что можно было не торопиться.

Габриэлю не спалось, он открыл окно и прислушался к шуму тросов и мачт, по которым гулял ветер. В этой неистовой музыке он различил голос Тайри.

Ты раб своей мести.

Конечно, она была права, и, если бы осталась жива, он бы бросил свою затею.

Но она мертва.

И значит, меньше чем через двадцать четыре часа будет убит еще один человек.

* * *

Изри паркует «мерседес» в темном месте. Мы выходим и идем, держась за руки, вдоль стены, ищем, где можно через нее перелезть.

Изри снова может ходить, но нога все еще болит. Я ни о чем его не спрашивала. Он сам признался мне, что убил Николя Леграна. Этого человека я почти не помню. Знаю, что Грег отвез меня к нему, но в тот момент я была в состоянии, близком к коме.

Уничтожая этих людей одного за другим, Изри, наверное, думает, что прошлое исчезнет.

Но прошлое никогда не исчезает.

Нужно просто жить дальше, перестать его бояться.

Или придумать себе другое прошлое.

Мы по очереди забираемся на большой контейнер и приземляемся с другой стороны стены.

Вот мы и на кладбище. Изри включает фонарик, и мы пробираемся между могилами, идем туда, где покоятся Васила и Хашим.

Это я настояла на том, чтобы поехать им поклониться. Поскольку Изри считал, что идти сюда днем опасно, мы решили дождаться ночи.

Я хотела сказать Василе, что она навсегда останется в моем сердце, она и все прекрасные люди, которых я повстречала в своей жизни.

Во мне много боли, я о многом жалею. Я уверена, что смогла бы многому у нее научиться. Но нам не хватило времени.

– Ты не виноват, – говорю я, сжимая руку Изри.

Он не отвечает, но я чувствую, как его захлестывают эмоции. Он считает, что смерть бабушки лежит на его совести. Я должна поддержать его.

Мне есть что сказать Изри. И я решаю сделать это сейчас.

Сейчас, когда джедда является моей немой свидетельницей.

– Из, я боюсь тебя потерять. Ты слишком рискуешь. Ты играешь с огнем, и это плохо кончится.

– Но я всегда так жил.

– Если с тобой что-нибудь случится, это меня убьет.

– Прекрати, Тама…

– Нет. Я хочу, чтобы ты это понимал. И помнил об этом.

Он вздыхает и отпускает мою руку. Мне вдруг становится холодно.

– Я знаю, что ты намереваешься восстановить свою империю, но Маню больше нет. Ты один. Это настоящее самоубийство. А жить без тебя хуже смерти.

Раньше он бы ответил, что это не мое дело. Что мне не нужно вмешиваться. Но сегодня он не знает, что ответить.

Я кладу на надгробие цветы и небольшую деревянную табличку, на которой я написала несколько слов несмываемыми чернилами.

Vulnerant omnes, ultima necat.

At eae quas ad vos consumpsi me delectaverunt.

– Что это значит? – удивляется Изри.

– Каждый час ранит, последний убивает. Но те часы, что я провел с вами, были прекрасны.

* * *

«БМВ» стоял припаркованный у обочины с выключенными фарами.

Габриэль сидел за рулем и курил. На нем была шапка и скрывшие половину лица очки. Так никто не сможет сделать его фоторобот. Тем более что вместо разбитого водительского бокового стекла была натянута матовая полиэтиленовая пленка.

Он посмотрел на часы в машине. 17:15. Сердце забилось сильнее.

Каждый вечер Гилен Вулис уходил с работы ровно в 17:30 и шел домой. Его маршрут всегда был одинаковым, он не отклонялся от него ни на шаг.

Скоро на пенсию. Вулис в течение сорока двух лет исправно платил налоги и тем самым обеспечил себе заслуженный отдых.

Все напрасно, подумал Габриэль.

Он вспомнил, как Вулис давал показания на суде над двумя ублюдками, которые изнасиловали и убили его маленькую Лану. И если остальные, по крайней мере, не хорохорились, этот же трус позволил себе добавить, что не мог вмешаться, потому что у него слабое сердце.

Сердце, которое скоро перестанет биться.

17:35. Через несколько минут на другом конце улицы появится его жертва.

Это улица с односторонним движением, относительно безлюдная, довольно плохо освещенная. Прямо посередине – пешеходный переход. Вулис неизменно пользовался только им.