Каждые семь лет - [11]

РИЧАРД. Прямо не знаю, с чего начать.

ХЕЛЕН. Начни с главного.

РИЧАРД. Мы ведь уже семь лет вместе.

ХЕЛЕН. Семь счастливых лет. Сладких, как вишневый пирог.

РИЧАРД. И за все это время я никогда даже не посмотрел в сторону других женщин.

ХЕЛЕН. Я знаю это, Дик. И хочу, чтобы ты знал, как много это значит для меня. Ведь они, женщины. так и смотрят на тебя, так и смотрят. Все эти Джессики, мисс Моррис, эта Француженка-как-там-ее-звали.

РИЧАРД. Ты думаешь?

ХЕЛЕН. Да, но я верю тебе, Дик. И знаешь что?

РИЧАРД. Что?

ХЕЛЕН. Это может показаться глупостью…

РИЧАРД. Говори, пусть кажется.

ХЕЛЕН. В общем, я уверена, что если ты изменишь мне, я узнаю об этом, почувствую.

РИЧАРД. Подожди, это как? А вдруг ошибка выйдет?

ХЕЛЕН. Женское сердце не ошибается.

РИЧАРД. Ну, и что в этом случае?

ХЕЛЕН. Зачем о грустном, дорогой?

РИЧАРД. Нет, правда, интересно.

ХЕЛЕН. Я убью тебя, дорогой. После этого я покончу с собой. Жизнь мне будет уже не нужна.

РИЧАРД. Нет, Хелен, нет. Зачем так остро реагировать!

ХЕЛЕН. По другому я не могу. Да, ты ведь хотел мне что-то сказать?

РИЧАРД. Да я уж и позабыл об этом.

ХЕЛЕН. Тогда я напомню. Что-то случилось летом, когда я уезжала. И сейчас ты мне расскажешь, что именно.

РИЧАРД. Да сущая ерунда. Пустяки. Глупость. На меня книга упала. Вон там на балконе. Я про тот случай и вспоминать не хотел, чтобы не беспокоить.

ХЕЛЕН(грустно). Кто она?

РИЧАРД. Да почему ты вдруг об этом?

ХЕЛЕН. Кто она?

РИЧАРД. Послушай, мы интеллигентные современные люди. Я причинил тебе боль, я знаю. Но пройдет время, все забудется, ты простишь меня.

У Хелен в руках неожиданно появляется пистолет.

РИЧАРД. Эй, убери эту штуку! Что ты еще надумала!

ХЕЛЕН. Ты не оставил мне другого выхода. Я убью тебя. А потом покончу с собой.

РИЧАРД. Подумай о нашем сыне!

ХЕЛЕН. Это тебе надо было думать обо всем раньше. Прощай, Ричард… (Стреляет пять раз.)

Мгновение Ричард стоит прямо, зажимая рану. Потом начинает оседать, закатив глаза, как в кино.

РИЧАРД. Хелен, я умираю. Мое последнее желание… Дай сигарету!

ХЕЛЕН(даже сейчас остается заботливой женой). Сигарету! Разве ты забыл, что доктор Мерфи запретил тебе даже думать о сигаретах.

РИЧАРД. Прощай, Хелен.

Она поворачивается и бредет на кухню, помешивая в миске ложкой. Мгновение спустя мы слышим еще один выстрел.

Свет становится обычным. Ричард опять сидит в кресле, в ужасе закрыв лицо руками.

РИЧАРД. Нет, нет и нет. Я буду дураком, если расскажу ей об этом. Я языком вылижу пол, чтобы тени чужих следов здесь не осталось. Я вытравлю дезодорантом чужой запах. Мой дом снова станет моей крепостью.

Звонок в дверь останавливает его порыв.

РИЧАРД(идет в прихожую). Кто там?

ГОЛОС БРУБЕЙКЕРА. Ричард, ради бога, извините меня за беспокойство.

РИЧАРД(открывает дверь, но загораживает проход). Доктор Брубейкер, вы?

БРУБЕЙКЕР. Да.

РИЧАРД. Что случилось? Чем я могу помочь вам?

БРУБЕЙКЕР. Прошлым вечером, после нашей беседы я умудрился забыть у вас мой портфель.

РИЧАРД. Вы, наверное, ошибаетесь, доктор.

БРУБЕЙКЕР. Да нет же. (Оттесняет хозяина в комнату.)

РИЧАРД. Ах, у меня такой беспорядок.

БРУБЕЙКЕР. Да я на секунду. Вот же он. (Извлекает портфель откуда-то сбоку от кресла.)

РИЧАРД. Ну и отлично, Людвиг. Я вам обязательно позвоню.

БРУБЕЙКЕР. Спасибо. Еще раз извините меня за вторжение. Тем более в такой деликатной ситуации.

РИЧАРД. Да, конечно… Что! Что вы сказали? Какая такая деликатная ситуация?

БРУБЕЙКЕР. Я о том, что ваш второй штурм оказался, судя по всему, более успешным. До свидания, Ричард.

РИЧАРД. Минуту, доктор. Вы такое сказали, а теперь уходите! Объясните мне, как вы узнали… Ну, о том, что случилось со мной?

БРУБЕЙКЕР. Все просто и очевидно — в свете наших вчерашних разговоров. Я прихожу к вам утром и застаю вас в состоянии сексомазохистского возбуждения, граничащего с истерией.

РИЧАРД. Людвиг, умоляю, нельзя ли попроще?

БРУБЕЙКЕР. Можно. У вас на лице написаны все ваши переживания. Дело в том, что, испытав наслаждение, человек легко впадает в состояние раскаяния.

РИЧАРД. Ну почему, доктор, почему?

БРУБЕЙКЕР. Так он наказывает сам себя за совершенное преступление. Все вполне обычно.

РИЧАРД. Это вы проводите по восемь часов в день со всякими там извращенцами, вот вам и обычно. А у меня такое было — клянусь — в последний раз.

БРУБЕЙКЕР. Рад вашей решимости.

РИЧАРД. Я люблю свою жену. К тому же, если она узнает об этом, она убьет нас обоих — меня и себя. Что мне делать? Говорить ей про это, или не говорить?

БРУБЕЙКЕР. А как она узнает?

РИЧАРД. Ну, вы же сразу узнали!

БРУБЕЙКЕР(смеется). Я надеюсь, к приезду жены вы уберете вон те туфли.

Ричард хватает туфли и запихивает их под кресло.

РИЧАРД. Все, ничего нет, чисто.

Между тем Брубейкер видит на столике злополучный фотоальбом, машинально берет его, пролистывает.

БРУБЕЙКЕР. Ничего нет, ну и отлично. А в самом крайнем случае — все отрицайте. Поверьте, Дик, теория о женском всеведении — совершенная неправда. Напротив, женщины почти никогда ни о чем не догадываются. И знаете почему? Они и не хотят этого. (Закрывает книгу, кладет ее на стол.)

РИЧАРД. Доктор, я бы подарил вам этот альбом, но он не мой.

БРУБЕЙКЕР. Нет, нет, спасибо.