Казбек. Больше, чем горы - [5]
Переход к Метеостанции
Шли уже четыре часа. Первые четыреста метров — с 1740 до 2170, из посёлка до Троицкой церкви (Гергетис Цминда Самеба), — нас везли на автомобилях по какой-то совершенно военной грузинской дороге. Нет, не по той, которая шоссейная, а по просёлочной, вдребезги разбитой и размытой дождями, по которой и ездить-то могут только всамделишные внедорожники, ибо паркетник сразу помрёт от страха, у первой же ямы. Ехали минут двадцать-тридцать, но чего только по дороге не передумаешь: и позавтракал зря, и не выпил таблеток от укачивания зря, и жил неправильно, а вот ещё… и ещё… и там… и вообще… и всё зря, и… и…
Но как только выехали на огромную зелёную поляну над обрывом перед церковью, сразу обо всём забыли!
В мире много красивых мест. И видел я уже немало. Но есть такие… Такие… Как бы объяснить? Красота в этих местах всеобъемлюща. Глобальна. На все четыре стороны и ещё в зенит. Кавказ, Казбек, Самеба, небо, поляна, кони, люди… даже люди, что обычно всё портят, не мешали, а лишь украшали необыкновенный пейзаж. Они специально сюда приезжают, эти люди: чтобы выйти, оглядеться и выдохнуть в восхищении: «Ах» или даже «Вах!».
С красоты мы и стартовали. Портеры и лошади ушли вперёд, мы — чуть с задержкой. Группу вёл опытный пятидесятипятилетний Георгий. Вёл аккуратно, неспешно, без частых остановок и передыхов, чтобы не сбить ритм, дыхание, да просто автомат, который обычно включается на длительных переходах…
К четвертому часу пути миновали заросли кавказских рододендронов, стелющихся низкорослых кустарников, меньших братьев огромных непальских деревьев, но цветущих столь же обильно, только белыми, а не красными, как в Непале, цветами… Миновали альпийские луга с их лёгким, медовым, цветистым разнотравьем… Успели вспотеть на солнышке и обсохнуть на ветерке… Горы — всегда то жарко, то холодно, даже на большей высоте, а уж до 3000… Миновали зону уверенной мобильной связи, где Галине успели дозвониться из Москвы и загрузить. Ёкарный бабай! Отдыхает человек! Всё же телефонная связь — зло. Зло, но мы к нему привыкли… Дмитрий-второй звонил домой, Андрей на работу, а я фотографировал и отправлял кадры Софико, пусть любуется.
Незаметно из альпийских лугов вышли в зону высокогорной тундры, и возле бурлящей грязной реки — обильные дожди и снегопады этого года не способствовали очищению воды — присели отдохнуть и перекусить. Нам с собой завернули ланч-боксы, но есть, как обычно на переходе, не хотелось, мы вяло жевали сэндвичи, запивая чаем, щедро делясь с молодой кавказкой овчаркой, невесть откуда взявшейся и устроившейся рядом на отдых. Шляются они там прям как на Севере в сейсмопартиях. Псина сожрала всё, хоть ей было жарко и томно, и, глядя на неё, скорее хотелось пить, чем есть, но у собак внутри устроено всё иначе, пожрать они никогда не упустят возможности.
На вечный вопрос: «Сколько ещё?» Георгий задумчиво поглядел на вершину Казбека, покусал травинку и глубокомысленно изрёк: «Как пойдём…». Кто-то сказал проще: «Ещё столько же». Повздыхали, поохали… можно подумать, нас кто-то палкой гонит… поднялись, нацепили рюкзаки и пошли.
Спустя пару часов, переправившись через пару рек, на высоте 2900 вышли к леднику Гергети. Язык ледника длинный: семь километров, но неширокий: четыреста метров, весь в трещинах и покрыт пылью.
Казбек постоянно пылит, и это особая проблема для глаз альпинистов. Восходить на Казбек без очков категорически не рекомендуется даже ночью, по причине острых пылинок, сильно ранящих роговицу.
У ледяного языка отдыхали лошади, это наши портеры оставили их. Следующие два километра портеры пройдут сами, неся на себе грузы и поклажу.
И мы пошли по льду, такому сухому, что даже трекинговые ботинки не скользили, отчасти в этом была виновата вездесущая пыль, кругом будто песком посыпано.
Метеостанция, которую мы высматривали впереди, появилась внезапно, вдруг, справа на высоком берегу ледника.
— Смотри, — окликнул я Резанову и ткнул палкой в гору, — Метеостанция!
— Что, где? — завертела головой Галина.
— Вон, наверху.
— Ох, ни хрена же себе… Это нам ещё туда лезть?!
На выходе с ледника в трещины по колено провалились оба Лёхи. Алекс переодеваться не стал, решил обсохнуть в дороге, а Лёшка разулся, отжался и присел сушиться, пока мы ждали Ираклия и Ольгу.
Ольга с непривычки шла медленно, тяжело, часто останавливаясь. Сначала Алекс следовал за ней страхуя, но потом она, видимо, его отпустила, нёс он два рюкзака, а идти не в своём темпе с грузом совсем не с руки, или не с ноги. И теперь с Ольгой шёл наш третий гид. Мы не торопясь ждали их, отдыхая и обсыхая на камнях.
— Вертолёт! — Георгий лениво показал на горизонт. Я пригляделся. Довольно быстро со стороны посёлка к нам приближался небольшой вертолёт полицейского типа. Но нет, летел он не к нам, геликоптер обошёл ледник справа, поднялся чуть выше здания метеостанции и сел в базовом лагере.
— Шота продукты привёз? — Андрей от удивления даже привстал. По всему выходило, что так. Но Георгий только пожал плечами. Интересное дело у них тут! Так могли бы и рюкзаки привезти. Кстати, оба «потерянных» рюкзака приехали ночью. И проблем со снаряжением у девчонок не было.
Попаданец Юра Серов познакомился со странными профессорами-историками и попал в историю. В очень странную историю, где реальность переплетается с вымыслом, а вымысел так и норовит стать неоспоримой истиной. Как разобраться? Как понять, что в Истории ложь, а что — правда? Как узнать, где начинается сказка, а где она заканчивается? Просто! Надо поставить мысленный эксперимент!
Если заболел горами, тебя будут преследовать мысли об Эвересте. Чтобы на него подняться, нужны здоровье, физическая подготовка, целеустремлённость, а главное — деньги. Но ведь можно же только взглянуть! Пусть не покорить вершину, так хотя бы посмотреть. И Юрий Серов отправляется в Непал. Необычный гид, сложный коллектив, непростой поход. Сможет ли Юра добраться до базового лагеря Эвереста? Читайте в пятой повести цикла «В горы после пятидесяти…» — «Гималаи. Добрый пастырь Вовка Котляр».
Юрка Серов — попаданец! Но он попал не в сказочный мир, не в параллельную вселенную, не на другую планету. Из тёплого кресла институтской лаборатории он выпал на Крайний Север 90-х. И причина банальна: запутался в женщинах. Брат позвал, и он сбежал. Теперь ему нужно выживать среди суровых северных парней, в полевых условиях, в холоде, в жаре, среди бескрайних болот и озер. «Что было, что будет, чем сердце успокоится»? А главное: сможет ли Юрка назвать себя мужиком? Настоящим мужиком.
Виктор Николаевич Харченко родился в Ставропольском крае. Детство провел на Сахалине. Окончил Московский государственный педагогический институт имени Ленина. Работал учителем, журналистом, возглавлял общество книголюбов. Рассказы печатались в журналах: «Сельская молодежь», «Крестьянка», «Аврора», «Нева» и других. «На реке черемуховых облаков» — первая книга Виктора Харченко.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.