Казанова, или Российские 9 1/2 недель - [89]

— Ты хочешь его?

— Да.

Он достал другой флакон, бросил горсть соли в воду и слегка поболтал рукой. Лариса смотрела, как растворяются кристаллики и вода постепенно приобретает зеленоватый оттенок. Зачерпнув ладонью, она поднесла ее к лицу. Да, запах тот же самый — легкая горечь с пряным оттенком. Горечь, горечь...

Как-то было немного смутно на душе... То ли потому, что Казанова так спокойно себя вел, а не набросился на нее уже в лифте или холле, то ли потому, что он взял с собой мобильник, то ли потому, что с горечью ароматической соли у нее ассоциировался надрыв...

“Конечно, страсть не бывает вечной, — с легкой грустью думала Лариса. — Хотелось бы, но ведь понятно, что это невозможно”.

Видимо, Казанова уже стал пресыщаться, пропал эффект новизны. “Все, что много, то плохо, — кроме денег”, — говорят мудрые французы.

Было слишком много секса, а то, чего слишком много, быстро приедается. Невозможно целыми днями питаться одними пирожными, какими бы вкусными они ни были.

Игорь — завоеватель, а завоевав, теряет азарт. Лариса уже все чаще с ним соглашается, не спорит по пустякам, не вздергивает строптиво подбородок. А ведь именно это ему нравилось — ее непредсказуемый характер, ее независимость.

Решив избавить себя и его от надрыва и раскачивания чувств, она пришла к выводу, что лучше уступать ему, а получилось, что из-за этого утратила свою индивидуальность, которая столь привлекала ее любовника. Пока Лариса рвалась и металась, не даваясь в руки, и каждую минуту Казанова боялся, что она уйдет навсегда, — он стремился всеми силами удержать ее. Теперь она не рвется и не мечется, а покорно следует за ним туда, куда Игорь ее ведет. Результат закономерен — любовник ее уже приручил, и ему стало скучно. Даже секса с ней ему не хочется. Сидит спокойно и смотрит на нее.

— Я знаю, о чем ты думаешь, малышка. Я умею читать твои мысли. Ты не права. Я люблю тебя и такой, какая ты была раньше, и такой, какая сейчас. Ты же, по сути, не изменилась. Делаешь вид, что соглашаешься со мной, но лишь по мелочам. А как личность ты осталась неизменной и никогда не изменишься. И если ты думаешь, что сейчас я сижу и бездельничаю потому, что мне уже надоело, то сейчас я докажу тебе, что это не так, и докажу еще не раз.

Казанова крепко обхватил ногами ее бедра и придвинулся ближе.

— Какой цвет мадам предпочитает сегодня? — спросил он со своей обычной ухмылкой.

— Ой, ты опять меня будешь смешить, когда возьмешься мазать своего “мальчика”. Лучше не надо.

— Надо, малышка, а то мы сделаем тебе больно. А я очень дорожу своей любимой девочкой и не хочу причинить ей вреда. Так что мазь нужна. В прошлый раз был черный цвет, а сейчас пусть будет оранжевый. Мадам не возражает?

Он взял с полки баночку, чуть приподнял бедра, и она убедилась, что Казанова готов доказать, что ему еще не прискучило. “Мальчик” стал оранжевого цвета, и Лариса не смогла удержаться от смеха.

— Иди ко мне, любимая, и перестань смеяться, а то перекрашу “мальчика” в черный цвет, чтобы ты стала серьезной.

Приподняв Ларису за бедра, Казанова медленно опустил ее, как всегда, именно туда, куда надо.

— Полетели, малышка, — шепнул он ей, и она тут же закрыла глаза, простонав свое обычное “а-ах!”...

— Вылезаем или останемся здесь? — спросил Казанова через полчаса.

— Как хочешь.

Он перешагнул через борт ванны, быстро вытерся, приподнял Ларису и, сдернув с вешалки банную простыню, обернул ее и отнес в спальню.

— Я тебя сейчас вытру по-другому.

Постепенно сдвигая простыню, Казанова побежал губами по ее телу. Лариса тут же подалась ему навстречу, ощущая сладкую дрожь в каждой клеточке и замерев в ожидании знакомой волны, которая сейчас затопит ее с головой...

Снова Лариса лежала в блаженной истоме, счастливая и довольная. Рядом любимый человек, который сделал ее счастливой, и он хочет быть с нею, и она будет с ним.

С Игорем она стала другой. Точнее, не другой, а просто позволила приоткрыться своей истинной натуре и перестала носить прежнюю маску.

Поначалу она была строптивой и своенравной, чуть что — вскидывала голову и обижалась. А ведь обиды — это от комплексов. Да, она комплексовала, потому так болезненно реагировала на любой пустяк. Сознавала свою слабость, но не хотела ее показать, вот и пряталась под маской внешнего высокомерия. Да никогда она не была высокомерной! Просто так легче было жить. Не хотелось, чтобы ее ранили, хотела избавить себя от боли. Хоть Борис предал ее почти пятнадцать лет назад, но та драма не забылась.

Ничто не проходит бесследно. Даже если мы прячем свою боль где-то глубоко внутри, но она там есть, и мы оберегаем себя от повторения.

Только Игорь помог ей забыть о той давней ситуации. Она наконец поверила, что не все мужчины — потенциальные предатели. Есть и такие, как ее любимый Казанова. И она благодарна судьбе, что ей довелось встретить такого мужчину. Они достойная пара. Так, как его любит она, никогда не полюбила бы другая женщина. И так, как Игорь любит ее, — никто никогда бы не полюбил.

“Мы созданы друг для друга, мы одно целое, — подумала она. — Игорь моя половинка, человек, которого я искала всю жизнь. Как он трахал баб, чтобы найти свою единственную, и разочаровывался, так и я раздвигала ноги перед никчемными мужиками и тоже разочаровывалась, потому что это не мое”.