Казанова - [105]

На самом деле эта кровосмесительная история – не столько нарушение запрета, сколько осуществление задуманного. Ф. Марсо справедливо отмечает некую бесцветность рассказа, отсутствие всяких непредвиденных обстоятельств. Ни малейшего препятствия, ни малейших затруднений. Действительно, этот инцест – больше финансовая операция, нежели поиски удовольствия, хотя удовольствие, конечно, присутствует. Каково же положение? Если старый супруг умрет, не оставив ей детей, Леонильда рискует остаться лишь с полагающимися ей как вдове ста тысячами дукатов, оставив почти все состояние законным наследникам. Положение тем более нетерпимое, что маркиз не любит своих родственников, которые только и ждут его смерти, чтобы поделить между собой его богатства. Он и женился-то для того, чтобы заиметь наследника и не дать этим хищникам растерзать свое состояние. Поскольку становится ясно, что он совершенно неспособен обрюхатить свою дорогую и нежную супругу, нужно в кратчайшие сроки найти достойное и тайное решение в плане подмены. И сам маркиз априори этому не противится, поскольку, как подчеркивает донья Лукреция, он совсем не ревнив: «Я уверена, что если бы среди городской знати она нашла себе мужчину по своему вкусу, маркиз окружил бы его дружеским расположением и в глубине души не рассердился бы, когда она бы понесла» (III, 840). Очевидно, что мать Леонильды, которая наверняка и подтолкнула дочь к замужеству с богатым стариком и сама заинтересована в том, чтобы та унаследовала все состояние, дабы обеспечить ей безбедную старость, уладила все так, с молчаливого согласия дочери, чтобы Джакомо обеспечил выполнение детородной миссии. Все было согласовано. Даже приличия постарались соблюсти. У Джакомо была небольшая связь с горничной Анастасией. И старый маркиз, очарованный шутками Джакомо со служанкой и помолодев на десять лет, как он сказал, от веселого общества Казановы, чувствовал себя так хорошо, что пообещал навестить свою супругу: тогда Джакомо пожелал этой паре, отнюдь не желая съязвить, «красивого мальчугана черезь девять месяцев от сего дня» (III, 843). Никто не заблуждался, но все счастливы: маркиз получит наследника, дочь и мать сохранят наследство, а Казанова за свои услуги получит пять тысяч дукатов от покладистого мужа, то есть именно ту сумму, которую он вручил девятью годами раньше герцогу де Маталоне в качестве приданого Леонильды. В целом Казанова не столько нарушает сексуальные запреты, сколько восполняет просчеты, чтобы восстановить справедливые права на наследство законной супруги, которую хотят обобрать прожорливые наследники. Этот инцест на самом деле лишь упрочит одну из ячеек общества, сделав возможным нормальную передачу наследства.

Пробыв еще недели две у маркиза де Ла К. в Салерно, Казанова в конце сентября 1770 года уехал в Рим, где решил прожить полгода в совершенном покое. Его план: изучить город для пополнения познаний. План совершенно неясный, что означает: Казанова не имеет ни малейшего представления о том, чем бы заняться. Зато совершенно точно, что ему придется растянуть на как можно большее время свои три тысячи цехинов. Он будет обедать и ужинать совершенно скромно. Он решился жить как мудрец, без всякой роскоши. После пышных периодов мотовства, когда он швырял, не считая, деньги на ветер, на богатую одежду и роскошные безделушки для себя, на пиры для друзей, на подарки для любовниц и на ставки в игре, теперь мы с удивлением обнаруживаем нового Казанову, который хочет выглядеть респектабельным, экономным, упорядоченным, спокойным, отказавшись даже от нескольких дюжин устриц, которые он находит слишком дорогими, довольствуясь недолгой связью с некоей Маргаритой, лишившейся одного глаза вследствие оспы. Поскольку искусственный глаз отличается своим цветом от настоящего, Джакомо вставляет ей фарфоровый глаз, похожий на другой. Решительно, он не так привередлив, как в прошлом, в выборе своих красоток.

В Риме мрачное возвращение призраков продолжается. В самом деле, он встречает там кардинала де Берни, который годом раньше участвовал в конклаве по избранию нового Папы. Для Берни это был большой личный успех, поскольку Папой, под именем Климента XIV, был избран сорока шестью голосами из сорока семи кардинал Ганганелли – кандидат, которого он поддерживал изо всех сил, чтобы добиться буллы о запрете ордена иезуитов. Этот успех немедленно принес ему престижную должность посла в Риме. К тому времени Берни, тратя не менее двадцати тысяч фунтов стерлингов в год, вел роскошную жизнь, поскольку, чтобы противостоять Папе и испанцам с позиции силы, представительству Франции следует придать почти королевский блеск, нужно быть первым в Риме. После Святого отца он – самая важная и могущественная особа в Вечном городе. Он поселился в великолепном палаццо Каролис, на Корсо, в самом центре города. В его распоряжении – четырнадцать карет, которые сопровождают во время торжественных выездов восемьдесят человек, одетых соответственно случаю: пешие слуги, гонцы, пажи, швейцары, кучеры, форейторы, конюхи… Он держит открытый стол, на который каждый день выставляется от тридцати до сорока приборов. Его кухня, за которой Пий IX признавал «запах святости», особенно славится в Риме. В его погребе содержатся исключительные богатства: «сладкие» вина, которые подают на кухне и на десерт: мадера, малага, херес, мускат из Аликанте и Сиракуз, а также столовое вино – бургундское, монтраше, эрмитаж, токайское, вина с Сардинии и с мыса Доброй Надежды