Казаки-разбойники - [49]

Этот альбом Любе подарила мама на Новый год. Любке давно хотелось такой: в толстой обложке и чтобы сбоку был шёлковый шнурок.

Она сидит у письменного стола. Горит зелёная папина лампа. Люба рисует. Сначала простым карандашом, потом раскрасит. Кружочек в середине страницы — это лицо девочки. Глаза, брови, нос и маленький рот. Теперь волосы — волнистые, пышные, какие бывают у красивых. Скучно рисовать простым карандашом, и Люба решает сначала раскрасить лицо и волосы, а потом рисовать дальше. Щёки — красным. Глаза, конечно, голубые. Чтобы губы получились ярче, карандаш надо послюнявить. А волосы жёлтые. Теперь зелёное платье. Туфли… Какие же туфли? Ну ладно, фиолетовые, а в руках букет. Разные-разные цветы — зелёные, и голубые, и красные, и салатовые. Неважно, что салатовых цветов не бывает, всё равно, зато букет получается весёлый. Теперь сад, как у Сони. Но сад рисовать, вырисовывать каждое яблоко и каждый листочек, Любке не хочется, терпение её кончилось. Она смотрит на свой рисунок, склонив голову набок, и думает: «И так красиво». Правда, красавица получилась немного кривобокой и лицо у неё длинное, как у осла. Любе всегда кажется, что только возьмётся, и получится, что захочет. Но получается обязательно не то. Учитель рисования Виктор Иванович как посмотрит на Любкины рисунки, только головой покачает и скажет: «Ну и ну…» — и поставит «посредственно».

Такой роскошный большой альбом надо заполнять чем-нибудь красивым. «Лучше всего наклеить в него картинки, мои самые любимые», — решила Люба. Она взяла с этажерки кипу старых журналов. «Огоньки» мама уже прочитала и кроссворды решила. Теперь Любка могла вырезать из них картинки.

На туалетном столике стояла синяя шкатулка с нитками, иголками, пуговицами. Люба открыла её и взяла ножницы. Она немного пощёлкала ножницами в воздухе, как парикмахер, они звенели и визжали. Потом она уселась опять к столу и стала вырезать картинки. Люба резала старательно, чтобы не заезжать за края. Вот чёрные маленькие фигурки — четыре человека в толстых сапогах. Папанинцы на льдине. А это — улыбающийся, с большим лицом — Чкалов, самый лучший лётчик в мире, самый героический герой. Вот другая картинка, ещё один Чкалов смотрит в небо, и лётчицкий шлем съехал на затылок.

Любка вспомнила, как на днях заглянула в приоткрытую дверь четвёртого класса. Заглянула просто так, потому что бежала мимо. Но тут же остановилась. На стене висела большая карта, почти во всю стену. А на ней по красному Советскому Союзу, по синему океану были приколоты маленькие белые самолётики. Самолётики пересекали чуть не весь мир. И Лёва Соловьёв перекалывал их с места на место. Любка сразу догадалась: чкаловский маршрут. Ей очень понравились маленькие самолётики. А Лёва сказал громко:

— Вот так они летели, через Северный полюс в Америку.

— И ни разу не приземлились! — не выдержала Любка.

— Девочка, закрой дверь, пожалуйста! — сказал строгий голос незнакомой учительницы.

И тогда Лёва посмотрел на дверь и улыбнулся Любке.

Чкалов — самый любимый Любкин герой. Да и не только Любкин. Вера Ивановна рассказывала про Чкалова, и весь класс тогда просил: «Ещё расскажите, ещё!»

Три человека в лётчицких костюмах — Чкалов, Байдуков и Беляков — сели в свой самолёт и полетели в самый долгий в мире полёт — через Северный полюс в Америку без посадки. Вера Ивановна рассказывала про героев и называла перелёт беспосадочным. И все ребята повторяли про себя эти два слова: «Беспосадочный перелёт». В этих словах был отзвук опасности, смелости, отзвук большой высоты.

Люба смотрела на портрет Чкалова, вырезанный из журнала, и вдруг запела:

— В небе ветер скорости и голубой пилот!

Песня только что сочинилась. Любе очень нравилась эта песня, такая боевая, такая чкаловская песня, и она повторила громко-громко:

— В небе ветер скорости и голубой пилот! В небе пролетает красный самолёт!

Слова придумались сами. Люба и не знала, что именно такое слово вдруг споётся. А они спелись, и она не удивилась. Песня казалась ей очень красивой и складной. Она кричала свою песню без всякой мелодии, просто выкрикивала. И смотрела на Валерия Павловича Чкалова в меховых сапогах и в толстом комбинезоне с карманами на коленях.

Потом Люба медленно листала журналы, выбирала картинки. Ей не нравились фотографии, где плавился металл, а людей не было; таких попадалось почему-то очень много. И про природу тоже не очень нравились. Самые лучшие были, конечно, про героев.

Три лётчика: Громов, Юмашев, Данилин. Чкаловская тройка, конечно, главнее, так считает Люба. Но и этих героев она знает так хорошо, будто давно знакома со всеми тремя. Лётчики держат шлемы в руках, и волосы разметало ветром. А вот три лётчицы — Гризодубова, Раскова, Осипенко. Три фамилии так и повторяются все рядом, подряд, как стихи: Гризодубова — Раскова — Осипенко. Вот они стоят на фотографии: Осипенко коротко остриженная; у Марины Расковой большой пучок на затылке, как у преподавательницы немецкого в старших классах, а Гризодубова немного похожа на мамину подругу тётю Галю, только у тёти Гали лицо не такое уверенное. Это и понятно: тётя Галя — бухгалтер, а Гризодубова — лётчица, командир экипажа.