стимулирующих этических начал, при наличии которых всегда и всюду слагались самые сильные государства с демократическою окраскою. Государственность была в руках не народа, а тех верхов и властей, которые держали его в понятии «подданства» и заправляли им.
Единственною формою если не государственного строительства, то перемен, к которым прибегал в этом отношении народ, — восстания и бунты. Но бунты и восстания были хотя и наиболее показательными вспышками народного гнева, ярко освещавшими положение народа и его чаяния, однако, не систематически организованными актами в смысле государственного строительства.
Само собою также разумеется, что земельная идеология запорожцев могла существовать в своем первоначальном чистом виде до тех пор, пока существовало само Запорожье. Имея своими соседями вполне уже устоявшиеся государства — Турцию, Польшу и Москву — и меняя несколько раз свое местопребывание, Запорожская Сичь в течение около 250 лет находилась, что называется, между трех огней. Можно лишь удивляться ее необычайной живучести в этом положении. Но потому, быть может, запорожцы и дали такую крепкую образцовую земельную идеологию в демократическом духе, что она выкована могучим духом запорожцев в горниле крутых и суровых, воспитывающих здоровое понимание, обстоятельствах.
Запорожье, как территориальная демократическая организация, умерло в 1775 году, но его земельная идеология жива в других казачьих войсках, а самые запорожцы унесли эту идеологию через несколько лет после разрушения Сичи сначала на Буг. а отсюда потом на Кубань. Если бы даже не произошло этих исторических передвижений Запорожского войска, то вложенный запорожцами в казачью земельную, идеологию принцип о том, что земля, занятая единою, демократически спаянною организацией, должна быть коллективной собственностью той же неразрывно связанной с ней организации. Принцип в таком виде казаки всюду удержали в своей идеологии до наших дней. Изменившиеся исторические условия, поставившие казачьи войска в зависимость от сильной централистической власти самодержавного царизма, не смогли, однако, вытравить этого принципа из казачьих воззрений на землю. Лишенный суверенной окраски, приданной ему запорожцами, он превратился в институт казачьей войсковой земельной собственности, отождествляемый в просторечий с более общим и широким понятием «казачьи земли», как территориальная единица.
Государственный архив Краснодарского края, фонд 764, опись 1, ед. хр. 85.
