Казачья земельная идеология - [3]
4) способы распределения земли для пользования велись в одном и том
же порядке равномерной разверстки земельных угодий по жребию;
5) но при самом процессе дележа земли и рыболовных угодий ежегодно на новый год «клали лясы», т. е. «бросали жребий», сначала на лучшие земли и угодия для куреней, или «сиромы», рядовых и большей частью беднейших казаков, составлявших, однако, основную силу войска; затем по очереди следовали старшина — кошевой атаман, войсковой судья, войсковой писарь, есаул, как почетные лица, несшие ответственную службу; остальные земли и угодья распределялись также по жребию между «подданством», населением, жившим в разных местах сичевой территории по паланкам или округам, на которые делилась войсковая территория.
Запорожская территория в целом имела свои определенные границы, которыми тщательно ограничивала себя от соседей. В цределах этих границ запорожцы считали себя полными хозяевами сичевых владений. Имели перевозы, как пограничные пункты, и таможенные заставы, взимали пошлины с провозимых товаров, а на не принадлежавших к составу запорожских лиц, попавших на Сичь, смотрели как на иностранцев. В важных случаях, как, например, при проезде по запорожской территории посланцев от соседних государств, этих почетных особ сопровождал по своей паланке паланоч-ный полковник со знаком власти в руках — с перначем. Одним словом, запорожцы всячески старались придать своим землям характер войсковой неприкосновенной собственности и особенно энергично и ревностно отстаивали свои права на землю; при нарушении границ соседями опирались на тот аргумент, что оспариваемые земли принадлежат не какому-либо лицу, а целому Запорожскому войску.
Таким образом, в основе земельной идеологии запорожцев лежало чисто государственное начало. Свободная пустующая в пределах Запорожья земля была не «Божьей» или «ничьей», как понимали в те времена свои права на такие земли мирные землепашцы или скотоводы, а неприкосновенным достоянием сичевой общины. Им владело и распоряжалось все войско. Поэтому не только бывшими в хозяйственном обороте угодьями, но и пустующими землями в Запорожье можно было пользоваться, но не владеть. Само пользование на важнейшие, наиболее ценные угодья было ограничено коротким годичным сроком и ежегодно закреплялось на сборах всех полноправных казаков — на Войсковой Раде.
Само собой разумеется, что эта оригинальная земельная идеология, сложившаяся у запорожских казаков, находилась в самой тесной связи и зависимости от тех целей, какие преследовала Запорожская Сичь, как самостоятельная и строгая демократическая организация.
Земля и земельные угодья в Запорожье, как и всюду, были основою существования и отдельных лиц. и целой огромной и сильной организации, и запорожцы сумели провести и согласовать строго демократические порядки землепользования с государственным началом, как гарантией неприкосновенности этих подрядчиков. Все это полностью и отразилось на земельной идеологии запорожских казаков. Любой запорожец, начиная со всеми уважаемого кошевого атамана или войскового судьи и оканчивая рядовым си-чевиком или беднейшим сиромахой, горою стоял за эти демократические порядки и, главное, жил ими и осуществлял в действительности, на деле.
Ничего подобного не было у народа — у мирных землепашцев, скотоводов, рыболовов и охотников тех государств, из населения которых формировались и пополнялись ряды запорожцев.
Нет сомнения, что и народ этих государств был по самой своей природе глубоко демократичен и стремился к демократизации землевладения и землепользования, но, во-первых, он не мог полностью осуществить своих чаяний и задач, а, во-вторых, тем или иным путем и преследовал иные, чем запорожцы, цели. В то время когда существовала Запорожская Сичь, народ всюду — и в Польше, и в Литве, и в Москве, и на Украине — был «подданством», но не таким «подданством», какое существовало в Запорожье, а форменным данником князей и государей, проходя в разное время и в разных государствах все стадии зависимости и неполноправия и тяглого элемента, и прикрепленного к земле хлебороба, и бесправного крепостного данника и вообще зависимого и рабски принужденного населения. По этим причинам он не мог понять полностью или даже так, как ему желало бы осуществлять своих чаяний и задач по землевладению и землепользованию.
Но и помимо этого, народ преследовал в земельной области иные цели, чем казаки. Он стремился прежде всего найти свободные или пустующие земли и осесть на них, жертвуя сплошь и рядом своею волею в пользу земли, почему и прошел все инстанции зависимости вплоть до крепостничества. Но, главное, народ не стремился к той систематически организованной борьбе за землю и за свои права на нее, которая бы дала ему право на владение и распоряжение землей. Этим отличались народные цели и народный путь от казачьих целей и казачьего пути.
Выходит, следовательно, что народ предварительно проводил в своей напряженной деятельности только ту часть крылатого лозунга, (которая соответствовала понятию «земля». Он начинал с того, чем казаки кончали. По этой причине народным тенденциям в такой форме не доставало государственной стихии, тех
Книга знаменитого казачьего деятеля, исследователя и литератора Ф. А. Щербины расскажет читателям об истории Кубанского казачьего войска, о его быте, о схватках с горцами Кавказа, о том, как в течение столетий казачество выживало в непростых условиях. Вашему вниманию предлагается сокращенная версия прекрасного двухтомника, увидевшего свет накануне Первой мировой войны.Возрастное ограничение: 18+.
Книга профессора Московского технического училища Петра Кондратьевича Худякова написана через полтора года после Цусимской трагедии, когда еще не утихла боль, вызванная известием о гибели тысяч русских моряков; горечь от не имеющего аналогов в нашей истории поражения русского флота. Худяков собрал в этой книге уникальные свидетельства участников подготовки и похода Балтийско-Цусимской эскадры. Свидетельства преступной безответственности и некомпетентности, воровства и коррупции чиновников военного министерства, всей бюрократической системы.
Работа «Фашистский социализм» (1934) – яркое свидетельство проницательности правого крыла французской политической мысли предвоенной эпохи. Прослеживая современные ему политические тенденции и преобразования в России, Германии и Франции, Дриё вскрывает глубинное родство марксистской и фашистской доктрин, изначально завуалированное поверхностным различием теоретических обоснований. Фашистский социализм (или, если угодно, социалистический фашизм), этот политический кентавра обретает со всей его двойственностью достойное воплощение в описываемой Дриё в конце книги (на собственном примере) позиции интеллектуала, удивительно предвосхищающей поиски разрешения того кризиса демократии, что наступил по истечении периода послевоенной эйфории.
Неандертальцы и кроманьонцы, древние персы и египтяне, загадочные хетты и скифы — им посвятил свою книгу Кир Булычев. Как первобытные люди делали свои орудия? Был ли всемирный потоп? Как люди разгадали смысл египетских иероглифов?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга «Царь и Россия (Размышления о Государе Императоре Николае II)» представляет собой сборник статей, авторы которых поставили своей целью на основе фактов и личных свидетельств рассказать о царствовании последнего Российского Императора и духовном значении этого трагического периода отечественной истории в дальнейших судьбах России и всего мира.Вошедшие в первую часть книги документально обстоятельные очерки русских публицистов, государственных и военных деятелей, опубликованные в Русском Зарубежье в 1920-1950-х годах, посвящены доказательному, фактологическому разоблачению чудовищной сатанинской лжи вокруг Государя и его семьи.