Казачья доля: воля-неволя - [79]

Между прочим, это он только сейчас придумал. Но а зачем еще разводить породу специально для казаков?

– Армии? Вон как замахнулись! Надо еще подумать, открывать ли вам наши секреты.

За столом под деревянным навесом с деревянными лавками сидели трое каких-то людей и ели жареную картошку.

– Будешь? – спросил его Рябоконь.

– Буду! – сказал Семен, не позавтракавший, как следует. Отчего-то он злился и на атамана, и на его дочь, потому надеялся, что за столом к нему не станут приставать с вопросами и дадут возможность спокойно все обдумать.

– Катря, покорми нашего гостя! – крикнул Савва Порфирьевич, и Семен увидел невысокую плотного сложения женщину, которая не сразу была им замечена, стоявшая за довольно высокой белёной летней печкой.

– Садись, мил-человек, – улыбнулась женщина. – Картошка – во рту тает. Правда, Леон?

– Правда, – белозубо улыбнулся в ответ молодой человек примерно возраста Семена, – и сказал с явным акцентом. – Меня зовут Леон, я француз.

– И мне картошки, теть Катя, я тоже хочу! – нарочно прохныкала Ульяна.

– И тебя покормлю, – кивнула женщина, – знаю-знаю, пол-ложечки!

Но положила девушке на тарелку лишь чуть меньше, чем Семену.

– Семен на меня сердится, – сказала Ульяна сидящим, – я ему предложила скакать наперегонки.

– Это на Сером-то? – спросил мужчина постарше и доверительно сказал Семену. – Рядом с Серым у вашего коня не было никаких шансов.

Он вышел из-за стола и оглядел Щирого.

– Да и зачем на службе такой конь, как Серый? Он капризный. Его нужно кормить сеном да овсом, это аристократ. А мы вам, Семен, другого коня выведем. К тяготам привычного.

«Вот и я о том же, – подумал Семен. С удивлением, взглядывая на третьего мужчину, с небольшими раскосыми глазами. – Это же, наверное, калмык! Мне говорили, что они разводят коней вместе с донскими казаками».

На войне ему приходилось встречать калмыков на военных сборах – те сидели в седлах, как влитые, и ни в чем не уступали казакам: ни в выездке, ни во владении шашкой.

Тетка Катря подала им с Ульяной картошку, и девушка стала с удовольствием ее уплетать. Впрочем, как и Семен.

– Атаман говорит, вы с Кубани? – между тем обратился к нему француз. Несмотря на акцент, он довольно сносно говорил по-русски.

– Кстати, Леон, я забыл сказать, – подошел к ним атаман, – тебе повезло: у Семена как раз та фамилия, о которой ты у нас спрашивал.

– Вы – Гречко? – радостно поинтересовался Леон, ставя ударение на последнем слоге.

– Гречко, – поправил его Семен.

– Простите, мы всегда ударяем последний слог… А как звать ваш папа?

– Михаил.

– По-нашему, Мишель. Мама мне говорила. Вы не знаете, ваш папа был когда-нибудь во Франция?

– Вроде, был.

Леон посмотрел на него сияющим взором, словно готовясь тут же заключить в свои объятия.

– Неужели, это он? Нет, слишком большая удача. Приезжает человек с такая же самая фамилия, да и папа Мишель. У вас много людей с такая фамилия?

– Много!

– И Мишель – тоже не один?

– Ясное дело.

– Жаль… Я мог бы сказать: здравствуй, брат!.. Нет, вы не думайте, я не хотел ничего от папа. Но… посмотреть, обнять. У меня совсем не осталось родня.

– Вы тоже интересуетесь коннозаводчеством?

– Нет, я интересоваться… история! Казаки – последние рыцари Земля. Я мог бы написать книжка, чтоб об этом знать весь мир. Европа не хотеть знать казак. Боится.

Он снисходительно фыркнул.

– Маленький пугают: смотри, придет казак, страшный, бородатый, и утащит тебя к медведям, если не будешь кашу кушать…

– Вот как!.. Только казаки тоже разные бывают.

– О чем я и говорю, – подошел к ним атаман. – Не в обиду тебе, Семен Михайлович будь сказано, у нас говорят: не верь хохлам, за рубль продадут! Потому, Мишель, тебе лучше свой папа искать в донских землях.

Семен мог бы ответить в том же роде, как говорят про донцов, но не стал продолжать эту скользкую тему. Савва Порфирьевич был намного старше его по возрасту, и не полагалось молодому казаку дерзить пожилому. Особенно при восторженном Леоне, который только что говорил насчет рыцарей.

Семен прежде об этом не задумывался. То есть, он порой слышал, как казаки сами себя называли лыцарями, но он думал, это всего лишь шутка. А тут еще Рябоконь со своими подначками. И он не удержался.

– Зато много вы найдете кубанских казаков, чтобы в доме жены поселялись? А у донцов – это обычное дело, водворчеством называется. Так что, имейте это в виду, господин историк!

– Нет-нет, только без ссор. Главное, казаки между собой должны мирно жить. Одно неоспоримо: и кубанские, и донские защитники христианская вера, как рыцари Европа…

– А почему вы, Леон, все-таки здесь, среди тех, кто разводит лошадей?

– Слушайно. Мы знакомиться в Англия с атаманом. И вместе приехать сюда. Но у Савва Порфирий нет знакомых Мишель Гречко…

– Хорошо, я обязательно спрошу у своего отца, бывал ли он во Франции и где. Как зовут вашу мать, и откуда она?

– Из Марсель. Ее звали Флоранс. Она умереть.

– Поговорили? – заторопил их Савва Порфирьевич. – Найдешь ты, Леон, своего отца. Поедешь к Семену в Млынку и там поищешь.

– Папа, можно и я пойду с вами? – вынырнула откуда-то Ульяна. Может, общалась с теткой Катериной?