Казачьи станичные суды - [3]

Неявка в суд практикуется весьма часто, и надо удивляться той редкой терпимости, с какою относится к этому станичный суд. По крайней мере, после первой и второй неявки как истца, так и ответчика, всегда дело откладывается. Если истец не явился и в третий (а иногда даже и в четвертый) раз, то судьи приходят, наконец, к заключению, что иска поддержать не желают, и дело прекращается. В случае неявки ответчика в третий раз, ставят заочное решение. К штрафу судьи прибегают редко, зная по опыту, как недействительна эта мера. Обыкновенно, наложив штраф, станичный суд взыскание его поручает станичному же атаману. Последний, и без того обремененный массою взысканий всякого рода, зная по опыту, что казак, по принципу не считающий себя обязанным платить за что-либо никаких штрафов, добровольно не заплатит, на отношение станичного суда о взыскании штрафа отвечает: «взыскивайте сами!», что, разумеется, для станичного суда невозможно. В книгах решений Глазуновского станичного суда за минувшее десятилетие мною найден один только случай наложения штрафа «за ослушание» [ «а за ослушание станичного суда по неоднократному требованию его взыскать — (с казака Ивана Б — ва) — в станичные доходы два рубля сер.»]. Но мне не раз случалось присутствовать при многоразличных взысканиях, производимых станичным атаманом, и быть свидетелем таких, например, сцен.

— Рогачев! — вызывает станичный атаман. Выходит высокий, сутуловатый старик, с красным носом, с седой окладистой бородой, одетый в старый зипун. На губах чуть заметная усмешка. Рогачев — бобыль и гуляка.

— Ты что же это, друг, подымные-то не несешь? — говорит ему атаман с особенною, присущею лишь начальникам фамильярностью.

— Да я, ваше благородие, вот уж лет десять дыму-то свово не имею, — бойко отвечает Рогачев.

— То есть как это не имеешь?

— Так точно: ведь я фульварку-то свою давно продал…

Публика покатывается со смеху, услышав мудреное название избенки Рогачева.

— Ну, брат, это все равно: требуют — так должен внести.

— Да за што-же, ваше благородие?.. чудеса!.. — разводит Рогачев руками, обращаясь уже к публике: — дыму не вижу, а подымные плати…

— Ну, так я у тебя пай продам! долго-то калякать с тобой не буду, — объявляет ему атаман.

— Как угодно, ваше благородие. Только могу вам «собчить», что я сам его уже два раза перепродал…

Взыскивать штраф, налагаемый за неявку станичным судом, при подобном положении уже вовсе невозможно.

Особенно часто неявка бывает у свидетелей. Обыкновенно сторона, выставившая свидетелей, в своих интересах заботится и о доставке их в станицу; в случае выигрыша дела она угощает их, и это — единственное вознаграждение свидетелей. Число свидетелей в станичном суде не ограничено.

Разбирательство в станичном суде представляет весьма интересную и оживленную картину. Вот судебная «камора» — длинная, с двумя большими окнами комната, перегороженная решеткой. В углу образ, по стенам портреты государей. В меньшей половине комнаты стол, покрытый темным сукном (выговоренным при отдаче кабаков в аренду), скамьи, небольшой шкаф с делами. Письмоводитель, он же и судья, читает «заявление» истца, другие трое судей молча сидят за столом. Окончив чтение жалобы, письмоводитель спрашивает официальным тоном: «ответчик такой-то! что вы можете сказать в свое оправдание»? Ответчик, едва дослушавший до конца вопрос судьи, даже прежде, во время чтения жалобы, порывавшийся перебивать судью и вставлять оправдательные слова («и на уме, дескать, не было, как перед Богом гг. судьи! чистая клевета»! и т. п.), но вовремя останавливаемый, разражается теперь целым потоком речей. Его, в свою очередь, перебивает истец. Судья в это время справляется по тоненькой книжке «Положение об общественном управлении в казачьих войсках». Другие судьи сначала сидят молча и степенно слушают. Но вот один из них останавливает ответчика (больше рукой, чем словами, потому что восклицания: «позволь! погоди! да постой же, горой-те дави»! не оказывают действия); после двух-трех слов у них начинается уже горячий спор и затем оба они обращаются к публике. Публика в это время тоже не молчит: она уже допросила свидетелей, которые находятся среди нее же. Какой-нибудь оратор из публики вмешивается в разбор и выступает за решетку, поближе к судьям, а между тем истец или ответчик, оставивши представителей закона и смешавшись с публикой, выясняют уже там перед кем-нибудь свою правоту. Свидетелям приходится несколько раз повторить свои показания то судьям, то кому-нибудь в публике (в большинстве случаев они делают это охотно). В «каморе» стон стоит. Все перебивают, перекрикивают друг друга, божатся, уговаривают, усовещивают и пр. В общем все это имеет ту хорошую сторону, что получается некоторым образом полная свобода прений и самая широкая, ничем не стесняемая гласность. Иногда, конечно, бывают и слишком ощутительные нарушения порядка, но нарушители караются достойным образом. Например, урядник Тимофей Д — в «при бытности станичного суда стал колотить по голове свою жену», принесшую на него словесную жалобу; «за этакое нарушение» станичный суд приговорил его к аресту на 7 суток при станичной тюрьме «на хлеб, на воду».