Казачество в 1812 году - [18]
Платов получил это ермоловское письмо уже после того, как его летучий корпус переправился («перебрался») через Днепр. Атаман ответил начальнику Главного штаба своей армии тоже письмом, в котором подробно изложил ситуацию, в силу которой казачьему корпусу пришлось действовать, вернее – прорываться, чтобы соединиться с 1-й Западной армией:
«Я бы три раза мог соединиться с 1-ю армиею, хотя бы боем. Первый раз через Вилейку, другой раз через Минск, и, наконец, от Бобруйска мог пройти через Могилев, Шклов и Оршу, когда еще неприятель не занимал сих мест, но мне в начале, от Гродно еще, велено действовать на неприятеля во фланг, что я исполнял от 16-го июня по 23-е число; не довольно во фланг, другие части мои были и в тылу, когда маршал Даву находился при Вишневе, а потом я получил повеление непосредственно состоять под командою князя Багратиона.
Тогда, по повелению его прикрывал я 2-ю армию от Николаева, через Мир, Несвиж, Слуцк и Глуск до Бобруйска; ежедневно, если не формальною битвою, то перепалкою сохранял все обозы, а армия спокойно делала одни форсированные переходы до Бобруйска. Тут получил я повеление от Барклая де Толли следовать непременно к 1-й армии, о чем было предписано и князю Багратиону. Он меня отпустил весьма неохотно, оставив у себя 9 полков Донских и один Бугский.
Я пошел поспешно к Старому Быхову, минуя в ночь армию, шедшую к Могилеву, ибо я с войском, не доходя до Бобруйска за 20 верст, находился в арьергарде. Князь Багратион, нагнав меня почтою у самого Старого Быхова, 10-го числа, объявил, что будет иметь генеральное сражение с армиею Даву при Могилеве, и что я должен остаться на два дня, ибо-де сих резонов, за отдаленностью, Барклаю де Толли неизвестно было, что он меня оправдает перед начальством и даст на то мне повеление.
Тогда и я, сам посудя, принял в резон и остался. Вместо того, генерального дела не было, а была 11-го числа битва и довольно порядочная: и так я переправился через Днепр у монастыря Ворколабова 12-го числа».
Действия платовского летучего казачьего корпуса и самого атамана Войска Донского в начальный период Отечественной войны, то есть до соединения двух русских Западных армий у Смоленска, заслуживают самой высокой похвалы. Не случайно официальный по императорскому повелению историк «грозы 12-го года» генерал-лейтенант А. И. Михайловский-Данилевский, сам участник той войны, отмечал в своем фундаментальном труде:
«Переписка Платова с Главнокомандующим и Начальником Главного штаба 1-й армии служит самым верным свидетельством, какое почетное, высокое место занимали Донцы в Отечественной войне.
Переправясь после окончания Могилевского дела через Днепр, Платов хотел идти на Бабиновичи, ибо не знал еще об отступлении 1-й армии от Витебска. Он направился на Чаусы и Горки, рассылая в разные стороны разъезды, которые, как рои пчел, кружась на всех тропинках, охватили все пространство между Могилевом и Оршою. В сих поисках истребили казаки много французских бродяг и команд. «Мои молодцы всюду их поражали», – писал Платов.
Из Горок пошел он на Дубровну, переправился там опять через Днепр, открыл сообщение с 1-ю армиею, и положением своим составил авангард всех соединившихся у Смоленска корпусов».
Действия платовского летучего корпуса, равно как и других казачьих отрядов 1-й и 2-й Западных армий, а также 3-й Обсервационной армии в западных губерниях Российской империи, имели одну особенность, о которой известно совсем мало, и еще меньше пишется о том. Дело в том, что там проживало значительное число поляков, которые симпатий к России исторически не испытывали. Это, в первую очередь, относится к польской шляхте (помещикам) и «золотой молодежи», которая находилась в нескрываемом восторге от обещаний императора французов Наполеона I вернуть на политическую карту Европы Великую Польшу. Первым шагом к этому, как рассуждал «на публику» Бонапарт, стало создание Варшавского герцогства.
Однако венценосному стратегу Наполеону нужна была не огромная территориями Польская государственность, а иностранные контингенты из поляков, которые стали бы частью военной силы Французской империи. Как известно, завоевательные планы императора поражали воображение современников, и для реализации которых он сделал действительно многое. Поэтому польское население западных губерний России открыто приветствовало своих «освободителей» в лице наполеоновских войск. Так что казачьим отрядам, особенно при несении арьергардной службы, приходилось часто сталкиваться с враждебностью местных жителей из числа поляков. Инициаторами такой враждебности чаще всего являлись шляхтичи-помещики.
Примеров тому, пусть и мало значимых, история Отечественной войны знает немало. Случались они, естественно, чаще в начальный период Отечественной войны 1812 года, когда русская армия отступала к Москве, а внешние и внутренние враги России торжествовали от каждого шага вперед Великой армии императора Наполеона. В числе таких примеров значатся:
