Кайа #2 - [78]

— Эта, на нашей крыше ошивалась! — ткнул рукой в мою сторону мужик и скрылся в здании.

Кажется, день у мужика испорчен «наглухо». Сам виноват, нечего было цепляться ко мне.

— Вспышка на Солнце, что ли? — в пол тона спросила женщина, глядя в след ушедшему.

— А ну стой! — сказала она, заметив мои поползновения смыться под шумок.

Я подумал и решил, что с этой теткой лучше разойтись миром, нежели она сообщит обо мне полицейским, если я просто смоюсь сейчас.

— Стою, — миролюбиво ответил я, улыбнувшись ей.

— Чего на крыше делала? — поинтересовалась она.

— Ночевала, — честно признался я.

— Беспризорница? — с сочувствием в голосе спросила женщина.

— Нет-нет, — ответил ей, замахав рукой, — с родителями поссорилась и ушла несколько дней назад из дома. Сейчас решила вернуться, но сначала надо бы вещи постирать, а то мама дома прибьет! И помыться.

— Точно вспышки на Солнце! Дочка моя, вон тоже недавно сбегала, — расслабилась женщина, — но жрать-то захотелось и на следующий же день вернулась. Ты ведь не здешняя? Не видела я что-то тебя раньше…

— Нет, — отрицательно помотал я головой, — из Москвы.

— Даааа, — протянула она, — увидит мамка в таком виде, и все уши поотрывает! Пуховик-то у тебя дорогущий, с виду.

Я лишь пожал плечами.

— Вот же ж…! — сказала женщина, — знаешь, как волнуются родители?

— Да, — согласился я, — но я, раз в несколько часов, отправляла виртуальное сообщение маме.

— Ну хорошо, коли так… Ладно, стой здесь, сейчас приду, — сказала она и ушла в здание, вернувшись через пару минут, одетая в пальто.

— Ну-ка пойдем, отведу тебя постираться, тут недалеко, — сказала она, беря меня за руку, — а то, как пить дать, в полицию угодишь, если в таком виде одну тебя отпустить!

Глава 45

Интересно, — подумал я о совершенно постороннем, глядя, как вдали, в речном порту, краны разгружали или наоборот, загружали речной «грузовик», — а чем здесь народ промышляет, когда заканчивается Навигация? Наверняка же, немалая часть населения «N-ска» занята на работах в порту.

— Как тебя зовут? — спросила сопровождающая меня женщина.

— Юлей, — ответил я, — а вас?

— Надеждой Александровной, — представилась женщина, продолжив, — значит так, Юля, я тебе помогаю с одним единственным условием. Ты, как только приведешь себя в порядок, звонишь своей маме и даешь ей знать, где находишься, а затем, отправляешься домой, нигде не задерживаясь, договорились?

Она остановилась, посмотрев мне в глаза.

— Ой! — ойкнула она, — а это что?

Она провела пальцем по моему виску.

— А что там? — поинтересовался, не без доли волнения в голосе, я.

— У тебя кровь из уха шла, — сказала она.

Все-таки уши пострадали конкретно! — вздохнул я. — И как раз то, из которого, со слов Надежды Александровны, шла кровь, слышало окружающий мир исключительно хреново.

— А! это прыщик был, кровит сильно, а так, ничего страшного — сообщил я, — у меня такое частенько случается, просто умыться надо.

— Вот оно что? — с сомнением в голосе ответила та.

— Обещаю, что как только приведу себя в порядок, сразу же еду домой, — честно заявил я, переведя тему разговора и подняв правую руку.

— Ну смотри у меня, если завтра увижу тебя, ошивающуюся здесь, не обессудь, но я буду вынуждена сообщить о тебе в полицию.

— Завтра уже дома сидеть буду, — отозвался я с улыбкой.

Мы пошли дальше.

«Пригородный поезд: неразборчивая скороговорка, отправлением в: неразборчивая скороговорка — отменен», — услышал я громкое объявление, когда мы проходили совсем рядом с вокзалом.

Объявлений о том, что отменены «пригородные» и задерживаются «скорые», было много.

«Уважаемые пассажиры, — снова объявили по станции, — в связи с внеплановыми ремонтными работами на железнодорожном полотне, призываем вас воспользоваться автобусным транспортом, который будет организован дополнительно от здания железнодорожного вокзала…» — сообщала все та же тетенька.

«Городская баня и постирочная» — прочел я полное и незамысловатое название заведения, к которому мы направлялись.

А взглянув чуть далее, становилось понятным, кого, в основном, обслуживала баня.

За зданием вокзала, на территории довольно большого сквера, с двумя памятниками (один из которых увековечил неизвестного мне гражданина, но точно не дедушку Ленина, а другой — саму железную дорогу, памятник которой был выполнен в виде древнего локомотива, вернее, его половинке, той, что с кабиной машиниста и «мордой», на постаменте), несмотря на прохладную погоду, было весьма многолюдно.

Транзитные пассажиры, совершавшие здесь пересадку, что логично, станция-то перед самым «узлом», отсюда, куда хочешь уедешь, — подумал я, глядя на целые семейства, которые предпочли прогулку на свежем воздухе — сидению в зале ожидания. Одни были со всем своим скарбом, другие же, в основном мамочки с детьми — просто гуляли по скверу налегке, оставив багаж на попечение своих мужей или в камерах хранения.

Именно для этих людей, в первую очередь, и была организована баня-прачечная. Хорошо ведь, наконец, по-человечески помыться-постираться, после дней, проведенных в поезде.

В городской бане. Когда увидел здешнего администратора или как там еще называлась ее должность, тучную женщину, около шестидесяти лет — я еще раз мысленно возблагодарил свою добровольную провожатую, ибо, если бы не ее рядом со мной присутствие, администраторша эта немедленно сдала бы меня «куда следует», без вариантов. По лицу и взгляду, брошенному на меня, было очевидно, что она из тех пожилых женщин, которым до всего есть дело.