Кавказские евреи-горцы (сборник) - [96]

Помню я такой случай. К шурипскому раввину приехал родственник его, молодой человек, подававший большие надежды. Через год он должен был кончить свое учение, и готовились уже отпраздновать его свадьбу. Но вышло иначе: молодой человек пал жертвою несчастного случая. Дело произошло таким образом. В день праздника Эсфири и Мардохея хомуну (Пурим), который, как сказал я при описании праздников, проводится у нас всегда очень весело, сидел я с несколькими своими приятелями. Входит названный родственник нашего раввина Мушаилова и просит меня поехать с ним покататься. Хотя такие прогулки в этот день у нас в большем ходу и совершаются в память езды Мардохея на богато убранной царской лошади, в царском одеянии и с венцом на голове, какое-то необъяснимое предчувствие заставило меня отказаться от прогулки за недосугом и невозможностью по случаю собравшихся у меня гостей. Ю. очень обиделся моим отказом и пошел искать себе другого попутчика…

В самом разгаре веселой беседы мы были поражены раздавшимся звуком ружейного выстрела. Мигом выбежали мы на улицу и увидели какого-то молодого человека, в страшном испуге выскочившего из соседнего дома. На наш вопрос «Что случилось?» бежавший отвечал только несвязными словами: «Ах! Несчастный, несчастный я, кажется, убил его!»… и убежал дальше. Я опрометью бросился в дом, но, охваченный клубами порохового дыма, выходившими оттуда, остановился на пороге. Тогда я увидел на полу комнаты того самого Ю., которому отказал я час тому назад на его приглашение кататься. Как узнал я впоследствии, Ю. не был жертвою злого умысла, а один из его приятелей в виде шутки навел на него ружье, заряженное двумя пулями, и, не подозревая, что оно заряжено, спустил курок. Убийца поспешил отдаться в руки полиции, так как иначе ему грозила кровная месть от родственников убитого, и, хотя он убил его по нечаянности, ему не избежать бы верной смерти.

И действительно, не прошло и десяти минут после происшествия, как в дом, где лежал убитый, явился старик лет семидесяти пяти, вооруженный с ног до головы, и громко требовал выдачи убийцы. Когда же ему сказали, что убийца добровольно отдался в руки правосудия и находится теперь под охраною полицейских, старик вышел из себя. Как сумасшедший бегал он туда и сюда с обнаженным кинжалом в руке, грозя полицейским кинжалом, если они будут следить за ним, и отыскивая кого-нибудь из родственников убийцы, чтобы отомстить хоть им за преступление убийцы. За ним бежал другой родственник убитого с ружьем в руке, и они оба разражались проклятиями убийце и требованиями мести. К счастию, все родственники убийцы, узнав о случившемся, поспешили скрыться, иначе кровь неминуемо потекла бы по улицам нашего города, и горцам-евреям пришлось бы оплакивать не одну жертву…

Справление поминок горскими евреями кроме оплакивания состоит в том, что прежде всего зажигается вечером в синагоге одна стеариновая свеча, которая поддерживается целые сутки, и потом во время молитвы этого дня читается сыном, отцом или братом умершего заупокойная молитва кадыш. В день поминок раввин и ученики его читают из Мишны несколько глав, число которых, впрочем, бывает такое, сколько букв в имени умершего, и каждая глава должна начинаться этими буквами. Затем читается несколько псалмов.

После этого родственники умершего приносят в синагогу несколько бутылок или графинов с водкой и вином и два подноса, один с тутуи – слоеными хлебами, печенными на масле, а другой с курами и гусями. Раввин подходит и, отслужив молебен над вином, поданным ему в стакане родственником умершего, отрывает рукою кусок тутуи и курицы и отходит. Затем подходят другие и еле-дуют его примеру, пока на подносах не останется ничего. Дома же, кроме тутуи, женщины приготовляют плов, который девочки в тарелках относят родственникам и знакомым. Сверх всего этого родственники умершего как в первый год после его смерти, так и в следующие года стараются достать новых фруктов и плодов еще до появления их на базаре и несут их раввину и другим почетным лицам аула, чтобы те пожелали покойному Царства Небесного».

Как показывают и самые обряды поминок, горские евреи имеют странные представления о бессмертии души и о загробной жизни. По мнению некоторых, душа человека, оставивши мертвое тело, сейчас летит в небеса, где говорят ей, что ее будут судить по истечении семи дней. Записав ее в число душ, поступивших на верховный суд, ангелы-распорядители предоставляют эти семь дней, называемые «овил», на ее усмотрение и позволяют ей сойти на землю для свидания с прежним жилищем своим и местом, где она находилась. Поэтому душа, в ожидании суда, беспокойно посещает в эти дни то могилу умершего, то место, где она оставила тело.

По прошествии же этого срока ее зовут на верховный суд, который представляется огромной палатой, освещенной бесчисленным множеством восковых свеч и сиянием Бога, сидящего на престоле[22] и скрытого от взора огненной завесой. В палате сидят праведники и седые старики в саванах на скамейках, расставленных вокруг длинных столов, покрытых белой шелковой материей с огненными кисточками по углам. С правой стороны трона стоит ангел с весами в руках, а с левой – секретарь с книгой, где записаны все добрые и злые дела умерших. Кроме того, в палате присутствуют некоторые из праведных предков умерших, которым предоставляется право ходатайствовать за явившихся в суд потомков относительно смягчения наказания, если для этого они имеют какое либо основание. По мнению евреев-горцев, Бог всегда смягчает наши наказания и не взыскивает с нас строго, соответственно грехам. По вызову ангела-секретаря являются ангелы или духи, созданные добрыми и злыми делами умершего, и окружают его. Ангел-секретарь приказывает им становиться на весы. Если окажется при этом, что вес злых духов больше веса добрых, то душу отправляют в ад, если же наоборот – то в рай.