Кавказская слава - [106]
Последнюю сотню метров орудия и вовсе подняли на одних только руках. Так круто изогнулась гора, что лошадей выпрягли, оставили с ездовыми, а к лафетам и хоботам привязали канаты, запасенные заранее артиллеристами, и потащили вверх, быстро перехватывая руками мокрые пеньковые пряди и только отдуваясь от изнурительного труда.
Новицкий попробовал взять высоту с разбега, но через пару десятков шагов поскользнулся и упал на колени. Пытался встать, упираясь опять же прикладом, но кожаные подошвы снова скользнули по мокрой траве, он ткнулся уже лицом в корень и замер от резкой боли.
Сильные руки подхватили его под мышки:
— Поднимайтесь, ваше благородие, поднимайтесь. Немного совсем осталось. Наши уже на вершине, там и передохнете.
Двое солдат, то ли по приказу так и оставшегося неизвестным ему капитана, то ли по собственному почину, помогли Сергею подняться, ухватили его под локти и прямо-таки вознесли его на гору.
Майор Швецов уже строил свой батальон. Послал цепи застрельщиков к опушке, туда же на руках покатили и пушки. Роты, поставленные взводной колонной, ожидали сигнала. Сергея поразило, как спокойно стоят солдаты, словно не было за спиной изнурительного подъема, будто не ждал впереди ожесточенный бой с укрепившимся неприятелем.
Ему показалось, что и Мухетдин после пяти часов пути уже поглядывает на кабардинцев с достаточным уважением. Семен тронул за рукав, шепнул в ухо:
— Говорит, хорошо идут в гору. Самому пришлось все время шагать. Небыстро, но двигаться, а не ждать.
Втроем они тоже прокрались к опушке. По всему гребню, насколько хватал глаз, горели костры. Внизу, у первых завалов, до сих пор время от времени щелкали выстрелы, но здесь, наверху, горцы чувствовали себя в безопасности. Кто спал, обернувшись буркой, кто грелся у пламени, кто собирался готовить завтрак.
Ветер за ночь угомонился, но тучи по-прежнему проходили низко, едва не цепляя вершины на севере, и трудно было определить по свету: далеко ли осталось до утра. Брегет свой Новицкий оставил внизу, чтобы не зазвонил вдруг в неурочное время, но, прикинув, решил, что времени должно быть пять — половина шестого. Самая пора для внезапного нападения.
— Гранатой! — услышал он негромкий голос артиллерийского офицера, и несколько теней бесшумно заскользили вокруг орудия.
Атарщиков снова потеребил Сергея и без слов показал ему на отдаленный костер, над которым уже висел черный круглый казан изрядных размеров. Не менее полусотни человек, решил Новицкий, должны были собраться вокруг такого котла. Пока же рядом копошилось не более десятка, остальные, наверно, дремали рядом.
Слева хрустнул сучок, и Новицкий увидел Швецова. Майор тоже прошел в передовую цепь и разглядывал противника, стараясь выгадать лучший момент для броска. И тут перестрелка внизу вдруг участилась, уже и орудийный дымок показался над русским лагерем, словно батальонам и ротам наскучило оставаться на месте, не терпелось тоже пойти наверх, на завалы, штыком и грудью.
— Пли! — крикнул Швецов неожиданно высоким, видимо, сорвавшимся от нетерпения голосом.
Сергей только успел раскрыть рот, как орудие рядом рявкнуло, аж подпрыгнув на лафете от удовольствия.
Снаряд ударил точнехонько в костер с казаном, и даже сквозь пороховой дым угадывалось, как полетели в стороны дрова, котел и тела тех, кто уже предвкушал горячий и сытный завтрак.
Вторая граната тоже нашла цель, да и трудно было промахнуться, наводя пушку в такое скопище. Залпом грохнуло еще около сотни ружей, а потом уже затейливой матерщиной поднялся над лесом бас штабс-капитана Гогниева, и кабардинцы, уставив штыки, не пошли, не побежали, а, как в былинах, прянули из леса на беспечных защитников Талгинской горы.
Сонные люди едва успевали дотянуться до ружья, кинжала, как их доставали штыки русских солдат. Стоявшие у опушки погибли не успев и очнуться; из тех, кто расположился поодаль, кто-то и сумел выпалить наудачу, но дальше уже надеялся на одни свои ноги. Удачно поставленные орудия продолжали бить вдоль склона, стараясь только не попасть по своим, а батальонная колонна летела по открытому гребню, сметая всех, кто только пытался стать на ее пути…
Через три часа сражение завершилось. Первые ряды главных сил наших поднимались по склону, обходя пустые уже окопы и укрепления. Кабардинцы же, перестроившись походной колонной, взяв ружья на плечи, шли дальше, распевая под дудки, барабаны и заливистый свист батальонных весельчаков:
— Видите, господа, а вы все предлагали атаковать эти завалы в лоб. Сколько бы русской крови пролили! Несколько сотен солдат оставили бы на завалах. А теперь мы уже в Парас-ауле, дорога на Большой Дженгутай открыта и наши потери — двадцать пять человек!
В палатке Ермолова, как обычно, собрались к ужину офицеры штаба, командиры батальонов и батарей. Новицкий тоже сел в самом конце стола, зная, что придется отвечать на вопросы командующего.
— Швецов сбил Хасан-хана с дороги, прошерстил штыками весь гребень и вышел в тыл тем, кто отсиживался в завалах. Тут уже и Алексей Александрович не выдержал, повел батальоны снизу. Еще и туман помог, укрыл нас от глаз разбойников… Что твой горец? Расплатился ты с ним?
Он родился на Кавказе и там убил своего первого врага. Но всю свою жизнь он посвятил служению Российской империи. Он присягал императору Павлу, императору Александру и императору Николаю. Он дрался с турками и французами. Он сражался с Наполеоном и усмирял Кавказ вместе с генералом Ермоловым. Никто из современников не мог сравниться с ним храбростью. И он заслуженно занял место среди величайших героев России.«Чёрный гусар» — первая книга писателя Владимира Соболя о прославленном русском генерале, князе Мадатове.
Эта книга о героях. О солдатах и офицерах, которые с отменной храбростью, не жалея сил и крови, собственными штыками вбивали в дикие кавказские головы понимание того, что Российская империя никому не позволит разбойничать в своих рубежах. Эта книга о генералах, царских генералах, которые в труднейших условиях, малыми силами, но с огромным мужеством шаг за шагом замиряли кавказских горцев. Это книга о разведчиках и дипломатах, вернее одном из них, герое войны с Наполеоном, бывшем гусаре Сергее Новицком, близком друге легендарного генерала Мадатова, уже знакомого читателю по книгам Владимира Соболя «Чёрный гусар» и «Кавказская слава».И конечно эта книга о самом генерале Мадатове, чью храбрость никто не превзошёл за всю историю Российской империи.
Уходит в прошлое царствование императора Александра Первого. Эпоха героев сменяется свинцовым временем преданных. Генералу Мадатову, герою войны с Наполеоном, человеку отчаянной храбрости, выдающемуся военачальнику и стратегу, приходится покинуть Кавказ. Но он все еще нужен Российской империи. Теперь его место – на Балканах. В тех самых местах, где когда-то гусарский офицер Мадатов впервые показал себя храбрейшим из храбрых. Теперь генералу Мадатову предстоит повернуть ход Турецкой войны… Четвертая, заключительная книга исторической эпопеи Владимира Соболя «Воздаяние храбрости».
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.
Бывших офицеров не существует. Они выходят в отставку. Иногда они покидают родину. Но верность присяге сохраняют до последнего вздоха.Граф Орлов, офицер российского Генштаба, вышел в отставку и поселился в Америке. Но даже здесь не смог оставаться в стороне от необъявленной войны против России.Потому что таков долг воина — бить врага там, где его найдет.
1918 год. На Урале помещен под охрану ЧК Николай II – последний император Российской империи. Его дни уже сочтены.Адмирал Колчак в Харбине собирает военную силу для удара по большевистской республике.А в это время среди огня и крови гражданской войны ссыльный врач Дохтуров Павел Романович ищет в Маньчжурии панацею – средство от всех болезней. Он точно знает, что панацея существует. К сожалению, об этом знает не только он. Полиция, контрразведка, секретная служба японского императора… Всем нужна панацея. Всем нужен Павел Дохтуров – живой или мертвый…
Может ли невысокий щуплый парнишка голыми руками победить огромного злобного норманна Ронунга, прозванного Костоломом? Может, если у него в кулаке зажата горсть Родной Земли, которая наделяет его удар нечеловеческой силой!Он сможет и не такое! Он обуздает Рыжего Люта и спасет от поругания деву-охотницу. Он одолеет Белую Смерть и сокрушит в кулачном бою два десятка разъяренных варягов. Он совершит и гораздо больше, ибо при рождении ему было предначертано стать Величайшим Воином, когда-либо ступавшим по берегам седого Волхова…Его имя – Волкан Кнутнев.
Посеявший ветер – пожнет бурю. Следуя своему предназначению Великого Воина, Волкан Кнутнев по прозвищу Каменный Кулак нарушил равновесие мира. Желая избавить родную землю от варяжских набегов, он увел корабли викингов на далекий юг. Но, спасая свой народ, он невольно принес горе, смерть и разорение другим племенам – от Одера до Тибра. Считая Волкана воплощением бога войны, с его именем на устах викинги разоряют богатые южные земли – ни гордые фряги, ни бесстрашные арабы, ни сицилийские пираты, ни марокканские берберы не могут устоять под натиском жадных до золота и крови северян, которые появляются везде, где могут проплыть их хищные драккары, и силой берут все, на что падает их взор… Но за всякое зло, даже сотворенное с благими намерениями, приходится платить.