Кавказ - [72]

Местности третьей категории прямо опасны. На некоторых из них, как, например, на Алазанской долине, а также близ ахмазов (болотистых разливов) Куры и в наиболее малярийных местах Муганской степи, строго говоря, не может быть речи о постоянном жительстве, особенно русским людям, организм которых девствен по отношению к микробу злокачественной лихорадки. Туда небезопасно показываться даже осенью и зимой. Селиться в местностях, хотя и менее скверных, но сколько-нибудь подходящих к этому типу, возможно лишь при соблюдении целой системы предохранительных мер , в число которых входит устройство гигиеничных жилищ, колодцев, разведение противомалярийных растений (эвкалиптовых рощ), упразднение рисовых плантаций, постоянный врачебный надзор при обилии медикаментов и т.д.

К сожалению, не только всего этого почти нет в крае, особенно для русских переселенцев, но даже кавказское медицинское общество в Тифлисе за последние годы не проявило особой склонности поработать в области борьбы с малярией. Засевшие там армяне и поляки, как будто нарочно, оставляют без разработки этот главный из кавказских медицинских вопросов, быть может, именно в виду его острого и порой рокового значения для русских. Последний кавказский микробиологический труд в этой области написан, если не ошибаюсь, лет 20 тому назад покойным доктором Тороповым, а чрезвычайно полезная, преимущественно компилятивная работа «Влияние малярии на колонизацию Кавказа», печатавшаяся под моей редакцией в газете «Кавказ» и вышедшая затем отдельным изданием, принадлежит перу врача-антрополога и ревнителя русского переселенческого дела, доктора И.И. Пантюхова. Она имеет главным образом большое прикладное значение , давая в малом объеме множество ценных бытовых указаний, статистических сведений и выводов.

Степень развития малярии зависит от ряда условий. По мнению доктора Н.И. Торопова, чем ниже местность, чем она закрытее, сырее, чем больше в ней тепла, воды и зелени, — тем она малярийнее. Не говоря уже о тропических странах, даже в Закавказье есть местности, где малярия убивает человека в несколько часов. Большей частью же она вступает в союз с другими болезнями и на ее почве дают поразительную смертность дизентерия, катары, тиф, цынга, воспаление легких, кишок, печени и мозга. Туземцы сильно от нее страдают; в губерниях Елизаветпольской, Бакинской и на черноморском побережье можно встретить немало детей, уже родившихся с микробом малярии или болезней, с нею связанных. Особенно же тяжело приходится нашим переселенцам, окруженным во всех отношениях скверными условиями, не только климатическими, но и бытовыми; неумение бороться с природой и упрочивать свое благосостояние, вражда соседей-туземцев и бесчеловечное равнодушие мелких властей, недостаток медицинской помощи, тоска по родине и гнетущее чувство обездоленности, подрывающее всякую энергию; наконец, неприспособленность русской породы к условиям азиатских малярийных местностей, — все это удесятеряет силу малярии и число ее жертв.

Тем не менее, утверждение, будто бы местности указанной категории совершенно недоступны для русской колонизации, представляет собой натяжку, и притом тенденциозную, внушенную стремлением не подпустить русских людей к кавказским землям.

Нагляднее всего доказали всю силу русской приспособляемости к каким угодно условиям наши сектанты , представляющие во многих отношениях цвет русского элемента в крае.

Когда их туда ссылали, то предполагалось, что они погибнут. Одних посадили на каменистых нагорьях, где хлеб плохо родится; других в малярийные местности. Кругом дичь, глушь, Азия, враждебные туземцы, легко смотрящие на человеческую жизнь. Начальство смотрело на сектантов, как на полулегальных людей, существование которых не поощряется, а лишь допускается, и то с неприятными оговорками, представляющими источник дохода для мелких чиновников, в большинстве туземцев.

Как известно, сектанты-мистики, воображающее себя «истинными христианами», склонны представителей власти считать прислужниками Ирода или языческого Рима; к сожалению, условия кавказской жизни могли только подкрепить подобный взгляд, в основе нелепый, и оправдать его целым рядом вопиющих фактов. В течение нескольких десятилетий мелкие власти притесняли сектантов возмутительнейшими придирками и поборами; во всем Закавказье можно найти большие дома и поместья — плоды неправого стяжания уездных начальников, приставов и т.п.

Сектанты все это снесли, все претерпели и даже достигли цветущего состояния, исключительно благодаря своей общинно-религиозной организации. Как было сказано в одной из предыдущих глав, предки нынешних духобор были весьма далеки от того непротивления злу, которым их сбил с толку граф Толстой, при посредстве своих фанатичных учеников. Прежние духоборы очень хорошо владели оружием, истребили вокруг себя зверье и жестоким самосудом внушили уважение татарам, а затем снискали их искреннюю приязнь добрыми соседскими отношениями. К русскому государственному и народному делу они относились, в итоге, доброжелательно, многие охотно служили в войсках, а во время войны 1877-78 гг. сектантские селения оказали нашему войску неисчислимые услуги своими перевозочными средствами. Это было по достоинству оценено августейшим наместником кавказским и преемником его, князем А.М. Дондуковым-Корсаковым.