Кавказ в воде - [57]

Во время обеденного перерыва все работяги выкладывали на общий стол всё, что приносили с собой из дома: огурчики, помидорчики, колбасы, шматок домашнего сала, жареную картошку, копченную или солёную рыбу, пельмешки. После выходных и праздничных дней на столе появлялись пирожки, куски тортов, фрукты и салаты. Обеденное время проходило дружно и довольно весело, но не для Хизира. А уж по пятницам, когда вся бригада после работы оставалась отметить «конец недели», Хизир и вовсе исчезал не прощаясь.

Хизир обедал всегда в сторонке, а то бывало, и вообще куда-то уходил. Все уже к этому привыкли и не удивлялись: парень вроде свойский, а сало не ест, вполне компанейский, но упрямый и гордый: сколько ни упрашивай, к общему столу ни за что не подойдёт. Ну и ладно: у каждого свои чудачества.

Никто даже не догадывался, что Хизир попросту стеснялся своего положения: не мог он показать людям свой скудный обед: пара кусков хлеба с намазанным творогом, либо простая домашняя лепёшка. Заработанных денег в семье после смерти отца попросту ни на что не хватало. Хизир знал: мать сильно из-за этого переживает: и перед людьми стыдно и перед сыном…

…Однажды Хизир вернулся домой довольно поздно: ходил в кино с той самой крановщицей Ольгой. Сестры уже спали. Мать была на кухне.

— Хизир, ты почему так поздно? Ужинать будешь? Я сейчас хинкал подогрею. — Обычно ужин в семье всегда был сытным и вкусным, то, что оставалось — съедали на завтрак.

— В кино ходил, мам! Не хочу я кушать, пойду спать.

Расстелив в зале на диване и уже скинув рубашку на спинку стула, всё-таки решил заглянуть на кухню, попить водички:

— Ма, ты меня разбуди утром, а то сам…

Мать отвернула лицо в сторону, но Хизир успел заметить заплаканные глаза. Она мазала лепёшку творогом.

— Мам, — Хизир обнял маму за плечи, — мама, твой хлеб самый вкусный во всём мире!..

* * *

У кота Пирата была любимая дырка. Нет, не та, которая сразу приходит на ум невоспитанным людям, а в стене здания. В самом конце коридора первого этажа, в углу, в том месте, где плинтус стыкуется. Вероятно, в то время когда здание ещё строилось, рабочие несколько схалтурили, и где-то сантиметров пять этого самого плинтуса до угла не дотянули: то ли материала не хватило, то ли сэкономили — не столь важно. В этом месте мыши прогрызли ход в стене. Некогда, в стародавние времена, Пират возле этой дырки удачно поймал довольно упитанную мышь — это был праздничный ужин! Вдоволь наигравшись, он её слопал.

Но эта неосторожная и легкомысленная мышь, наверное, была последней в этом здании, с тех пор кот в этом месте ничего съедобного не встречал, тем не менее, время от времени с завидным постоянством и упорством околачивался возле этой самой дырки в стене в надежде словить что-нибудь съестное.

Его нового друга — Владислава, в комнате не было, опять куда-то уехал. Обшарив все закоулки двора, а затем вернувшись в здание, Пиратом овладели приятные воспоминания, он направил свои стопы, то есть лапы, прямиком к упомянутой дырке в стене, благо в отделе практически никого из людей и не было: все служивые куда-то разбежались. Дежурный по отделу с помощником и с охраной на кота не обращали абсолютно никакого внимания. Тишина.

Откуда-то повеяло запахом благородной рыбы, «дырка» в сознании кота прекратила своё существование. Зверь принюхался, единственным цельным глазом определил правильное направление — куда следовало идти. А ступать следовало в комнату с чуть приоткрытой дверью: слабым сквознячком оттуда не то что веяло, а прям-таки пёрло, вызывающим урчание в пустом животе, ядрёным рыбьим духом.

Просунув безухую голову в дверь, Пират оценил обстановку: три кровати — две слева, одна справа, у приоткрытого окна с трепыхающейся цветастой занавеской, выходящего во двор, стоит стол. На столе какие-то бумаги, три стакана, начатая бутылка сухого вина и прикрытая старым потрёпанным блокнотом литровая банка со свежесолёной красной икрой. Кот высунув голову из проёма, осмотрелся по сторонам — никого. Мягко, в два-три прыжка оказался на кровати, затем на столе. Скинув с банки блокнот и прицелившись единственным правым глазом к диаметру посудины, сделал правильный вывод — голова туда не пролезет, зато лапа — вполне. Глаз не обманул ожиданий: лапа пролезала уверенно и часто.

Вкус — изумительный! Ничего подобного в жизни не едал! Пустота в желудке начала стремительно заполняться. В кулинарном экстазе Пират не услышал единственным левым ухом звук приближающихся к комнате шагов — это был один из законных хозяев комнаты: молодой парень в красивом новом пиджаке.

— Э-а-а!.. Гай дузо[26] одноглазое!

Кота сдуло в окно. Подскочившему к столу с пистолетом в руке злому чеченцу осталось только бросить вослед уже скрывшемуся из виду преступнику, испоганенную стеклянную тару с намазанной по стенкам икрой.

— Сволочь!.. — оперативник в великом раздражении стал очищать лежащие на столе бумаги от налипших к ним икринок…

После очередной «установки» — обычная ментовская работа по выявлению бандитов в городе, по адресам, Влад, прибыв на ПВД, помылся, привёл себя в порядок, направился в столовую на ужин. Столик он себе облюбовал самый дальний, незаметный, подальше от всех. Сидит, не спеша ужинает, мысли в голове гоняет. Ужин как ужин, как и у всех, разве что в меню ничего свиного. Тут и центральный друг — Пират подоспел, запрыгнул на лавочку, жмётся к приятелю и ждёт угощения. Влад выудил из тарелки кусочек мяса, положил перед котом, погладил, почесал за целым ухом — уже веселее, не так тоскливо.