Кавказ и аланы - [42]

Должно было пройти еще несколько десятилетий, чтобы вновь возник интерес к анализу археологических источников и стала ясна важность этой процедуры, но уже на новом уровне — математизации и кибернетизации гуманитарных наук [см. Ковалевская, 1981]. Если мы проанализируем все исследования в США начиная с середины 30-х годов, так же как довоенные и послевоенные работы у нас, то увидим, что во всех них отправной точкой окажутся положения, высказанные В. А. Городцовым еще в 1927 г.

В свете сказанного выше вернемся к проблеме типа в археологии. Как известно, при его определении акцент делался на том, что за типом стоит то множество артефактов, которое обладает однородностью признаков (И. Рауз именно их считал нужным называть «классом», а Д. Кларк — «популяцией артефактов»), В то же время тип — это система (или же устойчивое сочетание, набор) признаков.

Рассмотрим вопросы построения типологии применительно к анализу керамики. Во всех исследованиях, касающихся археологии раннего средневековья Северного Кавказа, большее или меньшее внимание уделялось керамике, в частности вопросам происхождения и связей аланской керамики с сарматской керамикой Северного Кавказа и Поволжья [Минаева, 1971; Абрамова, Магомедов, 1980]. И все-таки даже в таких сводных работах, как монографии В. А. Кузнецова [Кузнецов, 1962; 1973] или работы Т. М. Минаевой [Минаева, 1950; 1951; 1956; 1960] и Е. П. Алексеевой [Алексеева, 1960], не предлагалось общей классификации северокавказской керамики середины и второй половины I тысячелетия н. э., и выводы опирались на несистематизированные наблюдения. Общим недостатком этих работ являлось отсутствие подробной, обоснованной, опирающейся на статистическую обработку материала типологии керамики[9], которая была заменена выделением каждым исследователем ряда типов или видов на основании различных, как правило, нечетко сформулированных автором признаков (общих и детальных): формы, характера украшения поверхности, размеров и т. д. Ни признакам, ни сосудам, отнесенным к тому или иному типу, не давалось количественных характеристик. В результате изданный различными авторами материал не может быть сравнен между собой и не вписывается в общую схему развития керамики.

С этими бедами сталкиваются и исследователи других культур и территорий, поэтому задача создания типологии керамики, опирающейся на объективные характеристики, является для теоретической археологии первоочередной [Маршак, 1965; 1970; Деопик, Карапетьянц, 1970; Литвинский, 1973; Генинг, 1973; Shepard, 1968; Peacock, 1970; Ericson, Stickel, 1973; Ericson, Attley, 1976; Пустовалов, 1982].

Мы рассматриваем керамику с учетом хронологии и географии, беря за ocновy типологии морфологические признаки, выраженные через ряд промеров и индексов, общих для сосудов любой территории. Более дробное деление проводится уже на основании анализа специфических черт: характера обжига, состава теста, способов украшения внешней поверхности (лощение, ангоб, различные виды линейного орнамента, рельефные валики, зооморфные ручки и т. д.).

Основная цель предлагаемой нами типологии — сделать весь керамический материал эпохи раннего средневековья обозримым, доступным для сравнения и решения вопросов датировки, а также происхождения форм сосудов. При этом целый ряд вопросов, связанных с керамическим производством, затрагивается лишь в самом общем виде: керамика и вопросы этногеографии, взаимоотношения профессионального ремесла и домашнего производства, развитие ремесла и торговли, влияние уровня развития гончарного дела на социальную структуру общества и многие другие. Во главу угла при характеристике керамики каждого района положены материалы из максимально полно раскопанных могильников.

Действительно, сравнивая керамические комплексы из различных могильников даже в пределах одного района, мы никогда не можем с полной определенностью сказать, объясняются замеченные нами отличия только разным временем существования этих комплексов (хронологические) или они связаны со своеобразием деятельности тех или иных гончарных мастерских (локальные особенности). Когда же мы имеем дело с материалами отдельного могильника, то очевидно, что оставившее его население снабжалось керамикой пусть даже не одной, а нескольких гончарных мастерских, но, безусловно, придерживавшихся одной традиции и характеризующихся рядом общих особенностей; в таком случае направленные изменения в форме, орнаментации или технологии оказываются хронологическими признаками.

Перед нами стоит также вопрос естественной классификации — попытка выделить, насколько это возможно, тот или иной тип, который воспринимался, как таковой, древним мастером, имел определенное назначение и в качестве его проявления — специфическую форму, размеры и орнаментацию.

Какие же признаки следует выделять для анализа керамики? На каком уровне остановиться? Ведь одних только количественных и качественных признаков для согдийской, например, керамики середины I тысячелетия н. э. можно насчитать около 300 [Маршак, 1965, с. 13].

Поскольку предлагаемая типология является не самоцелью, а лишь подсобным орудием, мы исходим из того, что извлечем из материала лишь часть информации: пренебрегая частностями и тонкостями, мы сможем уловить лишь наиболее значительные изменения в нем. Предлагаемый морфологический анализ керамики базируется на измерении основных высот и диаметров сосуда и на вычислении ряда индексов, наилучшим образом выражающих форму раннесредневековой керамики Кавказа. Минимум использованных измерений включает диаметр венчика (устья), наименьший диаметр горла, диаметр основания горла, наибольший диаметр тулова и диаметр дна, высоту горла, плечиков, нижней и верхней частей тулова и общую высоту сосуда. Математическое отношение между собой этих параметров дает индексы керамики.