Кавалькада - [8]

— Мне нужен список людей, которые знали о поездке Гитлера в Берлин.

— Разумеется. Список при мне. — Он полез во внутренний карман пиджака, достал небольшой сложенный листок и протянул мне.

Я развернул его. На нем от руки, в алфавитном порядке были обозначены четкими прописными буквами следующие фамилии:

Эрнст Ганфштенгль

Капитан Герман Геринг

Рудольф Гесс

Эмиль Морис

Фридрих Нордструм

Капитан Эрнст Рём

Альфред Розенберг

Гуннар Зонтаг

— Каждый из них, — добавил Пуци, — поклялся хранить все в тайне.

Я передал листок мисс Тернер.

— Кто из вас приезжал в Берлин вместе с Гитлером?

— Я и Эмиль Морис, шофер господина Гитлера. Еще Гуннар Зонтаг. Помощник господина Гесса.

— А кто такой Гесс?

— Личный секретарь господина Гитлера.

— А кто эти остальные?

— Капитан Геринг возглавляет атлетическую секцию партии. Фридрих Нордструм — его помощник. Альфред Розенберг — наш пресс-секретарь.

— А капитан Рём?

— Он по связям с армией.

— Ладно. Покушение произошло во вторник, так?

— Да, во вторник восьмого числа. Около четверти шестого вечера.

— А когда договорились о встрече?

— В предыдущую пятницу.

— Значит, все эти люди знали о предстоящей встрече с прошлой пятницы.

— Да.

— Когда вы уехали из Мюнхена?

— В воскресенье около полудня.

— Где-нибудь останавливались по дороге в Берлин?

— В Байрейте на ночь. В небольшом городишке в полутораста километрах от Мюнхена.

— Вы останавливались в гостинице?

— Да, то есть мы — я, Эмиль и Гуннар. Господин Гитлер остановился в доме у Вагнеров. У Козимы Вагнер, вдовы композитора, и ее сына Зигфрида.

— Надо будет и с ними побеседовать.

— Зачем?

— Нужно поговорить со всеми, кто мог знать о встрече Гитлера в Берлине.

— Но, Фил…

— Извините, Пуци. Побеседовать с ними просто необходимо.

Он кивнул.

— Ладно. Мы остановимся в Байрейте по дороге в Мюнхен.

— Договорились. Когда вы и все остальные уехали из Байрейта?

— В понедельник рано утром. Мы заехали за господином Гитлером примерно в половине восьмого.

— И когда прибыли в Берлин?

— В тот же вечер. Около восьми.

— По дороге останавливались?

— Только чтобы поесть и дозаправиться.

— А в Берлине где остановились?

— В «Кайзерхофе». Очень хорошая гостиница.

— И чем занимались после приезда?

— Поужинали, довольно поздно, и отправились спать.

— Кто-нибудь из вас выходил из гостиницы?

— Насколько я знаю, нет. Мы здорово устали. Лично я отправился в постель сразу после ужина.

— Гитлер поехал в парк во вторник?

— Да.

— А когда вы вернулись в Мюнхен?

— Мы уехали в среду утром. Эмиль гнал без остановок. Так что приехали в четверг утром.

Я кивнул на листок. Мисс Тернер положила его на стол.

— У этих людей есть в Берлине друзья или родственники?

— Не могу сказать.

— Узнать можете?

— Могу позвонить Гессу. Он должен знать. Хотя постойте. У Гуннара здесь живет подружка. Англичанка. — Он улыбнулся мисс Тернер, еще одной англичанке, и повернулся ко мне. — Не знаю, как ее зовут, но Морис при нем все время подтрунивал над нею. Похоже, Гуннар влюблен в нее по уши.

— Как ее зовут?

— Гесс должен знать.

— Эти люди будут в Мюнхене, когда мы туда приедем?

— По правде говоря, — сказал Пуци, — Рём сейчас в Берлине. Хотите с ним поговорить?

— Да.

— Если смогу, я устрою вам встречу.

— И нам надо бы еще переговорить с человеком, с которым Гитлер встречался в парке.

Пуци поджал губы.

— Встреча была конспиративная.

— Все равно нужно с ним поговорить.

— Уверяю, Фил, этот человек никак не связан с покушением. Он не может быть замешан в этом деле.

— Возможно. Но он мог кому-нибудь проговориться о встрече.

Пуци глубоко вздохнул, медленно выдохнул. И кивнул.

— Хорошо. Попрошу господина Гесса узнать у господина Гитлера. Но имени без его разрешения я, разумеется, назвать не могу.

— Идет. И передайте господину Гессу, что, если мы не узнаем этого имени, нам нет смысла оставаться в Германии.

На лице Пуци появилось удивленное выражение.

— Что вы хотите этим сказать?

— А то, что, если нам не назовут имени второго участника встречи, мы с мисс Тернер возвращаемся в Англию.

Его широкое лицо мигом осунулось, как будто я только что отнял у него бейсбольную перчатку и заявил, что он выбывает из финальной игры.

— Вы что, откажетесь от расследования, Фил?

Он перевел взгляд с меня на мисс Тернер, а с нее обратно на меня. И снова глубоко вздохнул.

— Хорошо, — печально промолвил он. — Я все передам Гессу.

Когда принесли еду, Пуци повеселел. У меня создалось впечатление, что стоило ему только увидеть еду, как настроение его тут же поднималось.

Тарелки были заполнены доверху. Мой антрекот был величиной с машину и почти такой же сочный.

Заказав себе еще кружку пива, Пуци рассказал нам, как он в первый раз слушал речь Гитлера.

— С виду в нем не было ничего особенного. Вроде как простой официант из привокзальной забегаловки, понимаете? Но когда он вышел на трибуну и начал говорить, то произвел неизгладимое впечатление. Сначала он говорил тихо, настолько тихо, что приходилось напрягать слух. Люди, сидя в креслах, наклонялись вперед.

Пуци взглянул на мисс Тернер, словно желая убедиться, что она слушает или что она хотя бы все еще на месте.

— Затем, завладев вниманием аудитории, он заговорил громче, с нарастающим пылом. Он задал перцу националистам. Потом социалистам. Затем взялся за Кайзеровскую и Веймарскую республики, которые отдали Германию на милость союзникам. Дальше принялся за марксистов. Разгромил в пух и прах тех, кто нажился на войне. Он был в ударе! Огонь!