Кавалеры Виртути - [64]
— Второго налета мы не выдержим.
Он сказал это скорее себе, чем капитану, но Домбровский беспокойно шевельнулся.
— Ты ждешь налета? — спросил он. До сих пор он не принимал во внимание такой возможности, но ведь все могло случиться. — Даже если они прилетят еще раз, мы выдержим, — сказал он убежденно. — Должны выдержать.
Сухарский посмотрел на капитана: выразительное лицо, решительный взгляд. Да, этот человек — воплощение стойкости и отваги. Майору припомнилась последняя ночь перед немецким нападением на Вестерплятте, когда оба они зашли на несколько минут на виллу и сидели в креслах, ожидая передачи последних известий по радио. Профиль Домбровского четко вырисовывался на фоне светлой стены, надменный и какой-то хищный. Сейчас он был таким же.
— Я не хочу, Францишек, чтобы здесь была бойня.
Домбровский быстро ответил:
— На войне должна литься кровь.
Вспугнутые взрывами птицы возвращались на полуостров. Беспокойно кружили над черными ветками деревьев, искали свои гнезда, неуверенно опускались и вновь взлетали, словно не узнавая своего леса. Майор наблюдал за ними некоторое время, потом ответил:
— Командир, который не жалеет крови своих солдат, — мясник, а не офицер.
Домбровский побледнел. Сухо произнес:
— Оригинальное сравнение. Что ты хотел этим сказать?
Сухарский снова посмотрел на птиц.
— Только то, что ты слышал, Францишек. Ты знаешь, чем был для меня этот налет? — Он резко повернулся. — И что такое для меня это молчание? Там, во всех вартовнях… На пятой погибло восемь человек. А на других? Кто еще жив? И как нам сражаться против бомбардировщиков?
Он вынул портсигар, закурил и, помолчав, сказал:
— Если бы потребовалось, я повел бы вас в штыковую атаку, но ни самолетов, ни линкора мы не достанем нашими штыками. — Он говорил резко и быстро, лицо у него пошло красными пятнами. Домбровский еще никогда не слышал, чтобы его командир говорил таким тоном, и поэтому смотрел на него с нескрываемым удивлением. Но Сухарский уже взял себя в руки и спокойно закончил: — Надо сжечь все шифры и документы, чтобы они не попали в руки немцев.
Домбровский отступил на шаг. Сдавленным, хриплым голосом произнес:
— О чем ты думаешь, Генрик? Ты хочешь…
— Я хочу быть готовым ко всему, — прервал его Сухарский. — Даже к самому худшему.
И он ушел быстрым, широким шагом, а капитан заколебался, не побежать ли за ним, не остановить ли, чтобы потребовать четкого и ясного ответа, чтобы точно узнать, к чему он хочет быть готовым и что намеревается предпринять. Однако он отказался от этого намерения, покурил и только тогда вернулся в вестибюль, куда в этот момент вводили капрала Шамлевского. Капрал отстранил поддерживавших его солдат и доложил капитану по всем правилам устава.
— С вами все в порядке? — заботливо спросил Домбровский.
Шамлевский выпрямился еще больше и сказал, что чувствует себя прекрасно и просит разрешения вернуться на позиции.
— Пока вы останетесь здесь. Еще неизвестно, есть ли куда возвращаться, — ответил капитан. — Будем обороняться в казармах.
Он спустился по ступенькам в подвал, который был наполнен едким чадом. Капрал Грабовский со своими артиллеристами попробовал сжечь документы в печи центрального отопления, но трубы во время бомбежки обвалились, поэтому они, кашляя и вытирая слезящиеся, раздраженные глаза, разожгли огонь прямо на цементном полу. Капитан открыл дверь в помещение радиостанции, где сержант Расиньский передавал последнее шифрованное донесение в Гдыню. Кончив стучать ключом, Расиньский повернулся в кресле. Он был явно чем-то взволнован. Сообщил Домбровскому, что перед передачей донесения они с майором слушали Варшаву, которая передала сообщение о бомбардировке Берлина.
— Как будто для нас, пан капитан, — говорил он, блестя глазами. — О нас тоже говорили. Сказали, что Вестерплятте обороняется и что главнокомандующий поздравляет героический гарнизон. Так и сказали — «героический»! — Радист выжидающе смотрел на Домбровского, у которого был такой вид, словно эти слова не обрадовали его, а, наоборот, огорчили, поэтому сержант добавил еще: — Они знают о нас, пан капитан, и теперь наши наверняка двинутся на Гданьск и нанесут удар.
Домбровский безучастно кивнул головой.
— Что было в донесении? — коротко спросил он.
— Сообщение о нашем положении и просьба о помощи.
— Больше ничего?
— Ничего, пан капитан.
Когда капитан выходил из радиостанции, он услышал резкий стук пулемета. Началось ожидаемое наступление немцев. В два прыжка он очутился у лестницы. И вдруг остановился. Казармы молчали. Значит, ведут огонь вартовни! Он бросился вперед, чуть не крича от радости.
ВОСКРЕСЕНЬЕ, ТРЕТЬЕ СЕНТЯБРЯ
1
Хуго Ландграф, радиорепортер:
«Мы были уверены — и не только мы, — что после уничтожающего налета авиации, состоявшегося в субботу во второй половине дня, воскресенье принесет нам капитуляцию Вестерплятте. Поэтому мы остановились в Вислоуйсьце в полной готовности… Оставив трансляционную машину во дворе, ведем наблюдение с поросших травой валов. На той стороне все еще поднимаются в воздух тонкие струйки дыма. Время от времени просвистит какая-нибудь шальная пуля. Исключая это, все спокойно».
Он родился джентльменом-южанином и жил как на театральных подмостках, где был главным героем — рыцарственным, благородным, щедрым, великодушным. И едва началась Первая мировая война, рыцарство повлекло его на театр военных действий…
Роман известного венгерского интернационалиста воскрешает славные страницы революционного прошлого советского и венгерского народов.На документальном материале автор раскрывает судьбы героев романа, показывает, как на полях сражений гражданской войны в СССР воспитывались кадры будущего коммунистического движения в Венгрии, как венгерские интернационалисты приобретали в Советской России опыт революционной борьбы, который так пригодился им в период установления народной власти в своей стране.Книга рассчитана на массового читателя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
15 февраля 1989 г. последний советский солдат покинул территорию Демократической республики Афганистан. Десятилетняя Афганская война закончилась… Но и сейчас, по прошествии 30 лет, история этой войны покрыта белыми пятнами, одно из которых — участие в ней советских пограничников. Сам факт участия «зелёных фуражек» в той, ныне уже подзабытой войне, тщательно скрывался руководством Комитета государственной безопасности и лишь относительно недавно очевидцы тех событий стали делиться воспоминаниями. В этой книге вы не встретите подробного исторического анализа и статистических выкладок, комментариев маститых политологов и видных политиков.
Сергей Сергеевич Прага родился в 1905 году в городе Ростове-на-Дону. Он участвовал в гражданской и Великой Отечественной войнах, служил в пограничных войсках. С. С. Прага член КПСС, в настоящее время — полковник запаса, награжденный орденами и медалями СССР. Печататься, как автор военных и приключенческих повестей и рассказов, С. С. Прага начал в 1952 году. Повести «План полпреда», «Граница проходит по Араксу», «Да, был…», «Слава не умирает», «Дело о четверти миллиона» и многие рассказы о смелых, мужественных и находчивых людях, с которыми приходилось встречаться их автору в разное время, печатались на страницах журналов («Уральский следопыт», «Советский войн», «Советская милиция») и газет («Ленинское знамя» — орган ЗакВО, «Молодежь Грузии», «Молодежь Азербайджана» и др.)
Книга представляет собой сборник воспоминаний. Авторы, представленные в этой книге, родились в 30-е годы прошлого века. Независимо от того, жили ли они в Советском Союзе, позднее в России, или в ГДР, позднее в ФРГ, их всех объединяет общая судьба. В детстве они пережили лишения и ужасы войны – потерю близких, голод, эвакуацию, изгнание, а в зрелом возрасте – не только кардинальное изменение общественно-политического строя, но и исчезновение государств, в которых они жили. И теперь с высоты своего возраста авторы не только вспоминают события нелегкой жизни, но и дают им оценку в надежде, что у последующих поколений не будет военного детства, а перемены будут вести только к благополучию.