Кавалеры Виртути - [48]

Почти четыре часа гарнизон поста «Паром» находился под непрерывным огнем, отбил несколько атак, но сейчас наступала развязка. Грычман смотрел на опустевшие стрелковые ячейки, на груды пустых гильз, на редко расставленных теперь по окопу солдат, которые еще стреляли. Вот Баран, прильнувший к своему станковому пулемету, далее Грудзень, Ковальчик. На них, собственно, и держится вся оборона. Если кого-нибудь из них ранит, если один из пулеметов или чья-нибудь винтовка умолкнет, медленно подползающая неприятельская цепь мгновенно вскочит на ноги и тут же устремится вперед. Тогда придется пустить в дело гранаты.

Грычман вскрыл следующий ящик; изрезанные грубыми насечками овалы гранат лежали в ящике ровными рядами. «Добротные гранаты, — подумал Грычман, — очень удобно ложатся в ладонь и бросать их весьма сподручно…» Вдруг хорунжий настороженно поднял голову. В непрекращающемся грохоте выстрелов он уловил нечто непривычное: не слышно было громкого перестука ручного пулемета Ковальчика. Поняв это, хорунжий мигом бросился в ту сторону.

Капрал Ковальчик изо всех сил дергал рукоятку замка. По его лицу струился пот.

— Не идет, холера его возьми, — все время повторял он, делая безуспешные попытки открыть замок.

Грычман вырвал из его рук пулемет.

— Заело, пан хорунжий. Начисто заело. — Ковальчик чуть не плакал с досады. — Все время работал как часы, а теперь…

— Дайте штык, — приказал хорунжий.

Пытаясь выломать гильзу стальным острием штыка, Грычман почувствовал, что над его головой внезапно засвистели пули, а главное, увидел, что летели они со стороны тыла. Поняв это, хорунжий почувствовал спазмы в горле. Если немцам удалось обойти пост, то борьба продлится уже недолго.

— Бьют вон оттуда, из-за крепостной стены, — крикнул Усс.

Хорунжий обернулся. Стреляли действительно из маленького домика бывшего полицейского поста. Стреляли, видимо, те самые штурмовики, которых еще Земба загнал туда огнем пулемета.

Грычман мгновенно принял решение.

— Усс и Ковальчик! Уничтожить их гранатами!

Солдат и капрал подхватились почти одновременно и через секунду-две вскочили в неглубокую выемку за окопом. Из окон домика, в котором засели немцы, сверкали огоньки выстрелов, пули шли низко над землей. Прикинув на глаз расстояние до домика, Усс подпрыгнул, широко размахнувшись правой рукой, в которой была зажата граната. Но бросить ее не успел. Стрелок вдруг зашатался, медленно опустился на колени, а потом повалился лицом в сухую траву. В этот момент к домику подскочил Ковальчик. Прижавшись к стене, он швырнул в окно гранату. Темный проем окна озарило ослепительное пламя взрыва. Стукнула о камни сорванная с петель дверь, и из домика повалил густой бурый дым. Еще граната, и снова взрыв. Взрывной волной оторвало кусок стены, у которой стоял Ковальчик, и он почувствовал сильнейший удар в голову и грудь. Капрал начал клониться набок, а потом рухнул на землю.

Грычман как раз взбирался на бруствер, когда за его спиной прокричали, что прибыли связные от коменданта.

По окопу к хорунжему подбежали двое солдат. Один начал быстро докладывать, захлебываясь от волнения:

— Пан майор приказал вашему посту отходить к первой вартовне.

— Немедленно?

Все еще тяжело дыша, солдат ответил:

— Пан майор приказал передать, что пан хорунжий может действовать по своему усмотрению.

— Хорошо, — кивнул Грычман. — Доложите ему, что пост «Паром» будет обороняться столько, сколько сможет. Потом отойдем.

Хорунжий подтянулся на руках и выполз на бруствер окопа.

— Следуйте за мной, — приказал он рядовому Цивилю.

Хотя в воздухе все еще густо носились пули, хорунжий и солдат невредимыми доползли до того места, где лежал Усс. Грычман перевернул его на спину. Вся грудь стрелка была изрешечена пулями, а глаза его уже остекленели. Потом оба пробрались к Ковальчику. Тот глухо застонал, когда до него дотронулись.

9

Фриц О. Буш, немецкий военный корреспондент, сообщал:

«Шлезвиг-Гольштейн» находится сейчас в излучине портового бассейна, там, где тянущийся от моря канал впадает в Вислу. Огромный серый корабль стоит почти перпендикулярно Вестерплятте и, грозно водя длинными и толстыми стволами своих орудий, наводит их на цель. Нашим ударным группам пришлось отступить, и только со стороны Нового Порта доносятся еще одиночные выстрелы.

На линкоре снова звучит сигнал боевой тревоги.

— Огонь! Огонь! Огонь! — И залпы следуют один за другим без малейшей паузы.

С палубы корабля можно без труда разглядеть попадание каждого двухсотвосьмидесятимиллиметрового и стопятидесятимиллиметрового снаряда… На Вестерплятте все рушится, все пылает».

На первой вартовне, прильнув к амбразурам, с тревогой следили за событиями, развивавшимися на посту «Паром».

— Жарко приходится там нашим ребятам, — сказал капрал Кубицкий.

Пока наступление шло во фронт поста «Паром», первая вартовня не могла вести огонь по неприятелю, чтобы не поразить своих. Поэтому в данной ситуации ее гарнизону оставалось лишь пассивно наблюдать, как враг приближается к предполью поста. И только когда правое крыло атакующих начало огибать позиции поста, чтобы ударить ему во фланг, мгновенно ожили амбразуры вартовни. Длинные и меткие очереди из пулеметов вынудили немцев отступить и укрыться от губительного огня в лесу.