Кавалеры Виртути - [29]

На том месте, где минуту назад стояла кирпичная стена и были ворота, зиял пролом шириной в несколько метров. Вокруг постепенно оседал желтый густой дым. В его стелющейся над землей мутноватой дымке мелькали осторожно подкрадывающиеся фигуры людей в стальных касках. «Немцы!» — догадался старший сержант. Попятившись, он скосил глаза влево. Рядом, всего в нескольких шагах, были железнодорожные пути, а за ними тянулись густые заросли кустарника. Прежде чем немцы достигнут пролома, прежде чем рассеется дым, рассуждал про себя Найсарек, он успеет добраться до этих зарослей, скрыться в них и отступить к посту Шамлевского. Но тогда немцы беспрепятственно пройдут в том месте, где он сейчас стоит, ибо некому будет их задержать. Еще раз взглянув на кусты, старший сержант решительно вскинул винтовку.

В широком просвете пролома виднелись уже несколько солдат в касках. Найсарек старательно прицелился в ближайшую каску. Сухо треснул выстрел. Раздался громкий вскрик. Каска резко дернулась, потом нырнула куда-то вниз, в кусты. Найсарек быстро заработал затвором, раз за разом нажимая на спуск. Цепь распалась на две части, отхлынувшие вправо и влево под защиту крепостной стены. Немцы открыли огонь из автоматов, густо засвистели пули. Одна из них не миновала старшего сержанта Найсарека; но, уже падая, он успел сделать еще один выстрел и снова услышал пронзительный вопль в рядах наступающих.

Рядовой Дудзиц, дежуривший в эту тревожную ночь у ворот казарм, с усилием отодвинул тяжелый засов. Вернувшиеся с постов солдаты гуськом входили и, переступив порог, отстегивали ремешки касок. Подпоручник Кренгельский, как обычно, вошел последним. Дудзиц хотел было уже снова запереть ворота, когда послышался звук взрыва.

— Пан подпоручник, артиллерия! — громко крикнул капрал Страдомский.

— Возвратиться на посты! — приказал Кренгельский. — Бегом!

На плоской лужайке за казармами высоко поднимались черные столбы дыма. С глухим стоном вздымались глыбы земли и, рассыпавшись в воздухе на тысячи комьев, крупным градом падали на траву. Красные вспышки плясали по кронам деревьев, окаймлявших опушку леса, а над ореховой рощицей тянулись буро-оранжевые дымные полосы. Кренгельский оглянулся на здание; из двери выбегали уже последние солдаты его подразделения. Офицер привычным движением натянул поглубже на голову каску и крикнул:

— За мной! Перебежками!

Кренгельский бежал, низко пригнувшись, по узкой тропинке в нараставший вокруг грохот. Сходу перепрыгнул через две неглубокие, еще дымившие воронки, прижался на секунду к стволу толстого дерева и снова побежал. На опушке рощи остановился и оглянулся назад; капрал Страдомский и еще четыре солдата отскочили одновременно с ним под прикрытие кустов. Семерых отставших солдат опередил взрыв снаряда, и их скрыло желтоватое облако песка в земли. «Все, — подумал Кренгельский, — пропали ребята». Однако через какое-то мгновение все семеро вынырнули из пыльной завесы и, тяжело дыша, присоединились к первой группе. Подпоручник жестом приказал сменить несущих станковый пулемет и повел людей дальше. Через минуту они уже спрыгнули в ход сообщения, ведущий к их боевому посту. И тут за их спинами послышался новый оглушительный разрыв снаряда; на каски и спины замыкавших группу солдат посыпались комья земли. Однако раздалась новая команда офицера, и все солдаты, взобравшись на земляной вал, заняли свои места.

2

Время 4.45

У входа в командный блиндаж сторожевого поста «Паром», которым командовал поручник Пайонк, показался хорунжий Грычман. Он внимательно оглядел сидевших у амбразур солдат; те подремывали, съежившись и прикрывшись шинелями. После теплой ночи воздух к утру стал влажным и прохладным; с шатра зеленой листвы, нависшего над расположением поста, стекали холодные капли росы.

— Собирайтесь, ребята, дежурство кончилось, скоро, наверно, придет поручник со сменой, — объявил хорунжий. — Баран, свертывайте свое имущество.

Солдаты быстро очнулись и повскакивали со своих мест. Михалик и Новицкий начали снимать пулемет с подставки. Плютоновый Баран спускался по узкой и шаткой лестничке о земляного вала, где с трех часов ночи вел наблюдение за противоположным берегом.

Неожиданно воздух сотрясли глухие взрывы, раздавшиеся где-то в глубине полуострова. Не успел Баран опустить ногу на очередную ступеньку лестнички, как оглушительно рвануло где-то совсем рядом. Мощная взрывная волна подбросила плютонового вверх вместе с лестничкой; перевернувшись в воздухе, подофицер упал плашмя у проволочного заграждения, прикрывавшего подступы к территории поста. Вокруг него и над ним грохотало, стонала от взрывов земля. Плютоновый машинально потянулся к голове, ощупал каску. «Слава богу, кажется, не задело», — подумал он и тут же вскочил, ринулся к валу, где залегли солдаты. Невдалеке от себя он увидел побледневшее лицо пулеметчика Доминяка, скрючившегося рядом с ним солдата Усса и капрала Ковальчика, спрятавшего голову между деревянными ящиками с гранатами.

Гул усилился. Снаряды опять рвались близко, и с верхушек деревьев падали срезанные осколками ветки. Баран снова припал к земле и, ощущая подступившую к горлу тошноту, с трудом подполз к валу. Первой его мыслью было снова взобраться наверх и занять свой наблюдательный пост. Но он не в силах был оторвать тело от земли в этом кромешном аду. Плютоновому удалось только чуть приподнять голову. Скользнув взглядом вокруг себя, он успел заметить, что укрепление выдержало шквал артиллерийского огня, что среди людей потерь пока нет: ошеломленные внезапной канонадой, солдаты все же успели укрыться. По обе стороны от входа в блиндаж лежали, тесно прижавшись к земле, ребята из его пулеметного расчета, которых, как он вспомнил, именно на этом месте застиг артиллерийский обстрел. Плютоновый сознавал, что должен немедленно идти к своему расчету, должен приказать, чтобы снова установили станковый пулемет на огневую позицию и действовали так, как он обучал их многие месяцы. Но тело подофицера словно одеревенело и не хотело подчиняться ему, а новый оглушительный взрыв еще плотнее прижал его голову к земле…