Кавалер Сен-Жюст - [29]

Если оставить в стороне Альпийский и Пиренейский фронты, которые вследствие своей отдаленности от Парижа не представляли особенно сильной угрозы, положение выглядело следующим образом.

Вдоль северной границы силам австрийцев, ганноверцев и гессенцев, достигающим в совокупности 118 тысяч штыков, противостояли республиканские Северная и Арденнская армии. После измены Дюмурье, вместе взятые, они насчитывали едва 22 тысячи. Весенний и летний наборы увеличили их численность до 108 тысяч. Однако, исключив больных, штрафников, отпускников и занятых на вспомогательных работах, Сен-Жюст уменьшил при подсчете находящихся под ружьем в обеих армиях более чем наполовину, дав приблизительную цифру 50 тысяч. Это было в два с половиной раза меньше, чем у врага. При этом необходимо было учитывать значительную протяженность фронта.

Сен-Жюст сразу взял Северный фронт на заметку.

На Восточном фронте положение складывалось иначе. Здесь 84 тысячи пруссаков и австрийцев имели против себя две республиканские армии — Мозельскую, насчитывающую 83 тысячи человек, и Рейнскую, доходившую к этому времени до 100 тысяч. Если из этого числа, проведя ту же счетную операцию с больными, отпускниками и т. п., откинуть даже половину, оставалось число бойцов, более чем уравновешивающее силы противника.

Сен-Жюст делал двоякие выводы — дальнего и ближнего прицела. Первые касались маневренной переброски войск, и к этому подойти вплотную он собирался позже. Выводы же, которые требовали немедленного решения, касались деятельности и личности одного из главных представителей французского командования — генерала Кюстина.

Генералу Кюстину в марте были доверены войска Восточного фронта. Хотя его силы по численности не уступали силам врага, он вдруг бросил французские склады в Рингене, Крейцнахе и Вормсе, быстро отступил к Ландау, но и там не считая себя в безопасности, отошел за реку Лаутер, предоставив неприятелю возможность обложить осадой Майнц. Это произошло в начале апреля. Тогда же, размышлял Сен-Жюст, генерала, который был абсолютно бездарен или, что представлялось более вероятным, предавал, следовало отстранить от должности и отдать под суд. Где там! «Комитет Дантона» на подобное был не способен. Вместо этого оскандалившегося генерала по ходатайству его друга Гаспарена перебросили на Северный фронт. Совершенно очевидно, что сделано это было с целью похоронить поведение Кюстина на Восточном фронте. Но что же дальше? Быть может, получив новое назначение, генерал поспешил искупить свои ошибки? Ничуть не бывало. Как командующий Северным фронтом он показал себя не лучше, чем раньше. Он провел авантюру якобы с целью спасти Майнц, хотя Майнц был на Восточном фронте. Сен-Жюст не сомневался, что города изменник не спасет. Зато, распылив свои силы, Кюстин еще более оголил Северный фронт, в то время как Валансьен и соседние крепости находились под угрозой. Не ясно ли, что он идет по стопам Дюмурье? Ну как тут не вспомнить, что в своем последнем, предсмертном номере газеты Марат обличал именно Кюстина, а Комитет и Конвент остались глухи к его предостережениям!..

Сен-Жюст понимал: медлить нельзя. Невзирая на то что он был одинок в Комитете — Кутон болел, а Ленде находился в командировке, — он смело поставил вопрос о Кюстине на первом же пленарном заседании.

Гаспарен немедленно выступил в защиту своего ставленника. «Красавчик Эро» промолчал.

Совершенно неожиданно Сен-Жюста поддержал Барер, и поддержал горячо. Тогда остальные согласились с Сен-Жюстом и Барером. Гаспарен оказался в изоляции.

Конвент немедленно вызвал Кюстина в Париж.

В ночь на 22 июля генерал был арестован.

Это была первая победа Сен-Жюста в Комитете.

Первая, но какая! Он оказался во всеоружии. Он показал коллегам недюжинную эрудицию, умение выделить главное, способность четко аргументировать свою мысль. Недаром же хитрец Барер поддержал его!

Ближайшие дни еще более убедили Сен-Жюста: он рассчитал все правильно, можно даже сказать — математически точно.

23 июля пал Майнц.

28 июля враг овладел Валансьеном.

Оскандалившийся Гаспарен не стал ждать дальнейшего развития событий. Сразу после падения Майнца, ссылаясь на расстроенное здоровье, он подал прошение об отставке. Просьба его была удовлетворена: 27 июля он «по болезни» вышел из состава Комитета общественного спасения.

27 же июля на освободившееся место был назначен Конвентом Максимильен Робеспьер.

Радость Сен-Жюста была столь велика, что, несмотря на свою обычную сдержанность, он не мог ее скрыть. Он крепко обнял друга.

Итак, его победа оказалась двойной: добившись ареста изменника, он содействовал этим водворению в Комитете человека, который и только который был там абсолютно необходим.

Наконец выздоровел и Кутон.

Конечно, то, что теперь рядом с ним были оба его соратника и друга, значительно облегчало положение Сен-Жюста и давало ему большую уверенность в правоте своих действий. Правда, и Кутон, и Робеспьер были весьма далеки от проблем, связанных с войной. Неподкупный никогда не вникал в детали кампаний и битв и не скрывал, что ничего не смыслит в стратегии и тактике; зато он отлично разбирался в цивизме генералов, и здесь его нюх был очень полезен: после Кюстина были отстранены и отправлены в Трибунал преступно бездеятельные генералы Ушар, Богарне и Шауенбург.