Кавалер ордена Почета - [43]

В тот день мы получили особое задание. Все утро у деревни Лойку шел сильный бой против крупного отряда противника. К середине дня, когда бой прекратился, наши войска убили с дюжину солдат противника и взяли несколько пленных. Полковник, командовавший нашими войсками, затребовал по радио вооруженный вертолет, чтобы вывезти пленных для допроса. Сержант Брайт, пилот нашего вертолета, проинструктировал нас по пути в зону посадки.

Когда мы сели на покрытом травой холмике посреди рисового поля, метрах в двухстах от того места, где мы заметили наши войска, сержант Брайт приказал мне доложить полковнику, что мы готовы подняться, как только нас загрузят.

— На всякий случай возьми винтовку, — сказал он. — Неизвестно, что там еще делается.

Я прошлепал через мокрое поле и увидел полковника, лейтенанта и нескольких солдат, охранявших пленных. Их было шестеро: двое мужчин, две женщины и два маленьких ребенка. Дети — мальчик и девочка — жались к матерям, и вся группа выглядела очень испуганной. Я доложил полковнику, что мы готовы к погрузке пленных. Он счел нужным поправить меня, сказав, что они считаются «задержанными», пока после допроса разведчиками не будет установлена их вина. Меня изумило такое строгое толкование правил полковником, тем более что он только что вышел из кровопролитного боя. Глядя на группу, сгрудившуюся на земле, я подумал: «Интересно, как разведчики определят, являются ли четырехлетние дети задержанными или военнопленными? Будут ли их допрашивать или просто станут судить по их связям с матерями?».

Полковник приказал лейтенанту и двум капралам помочь мне доставить задержанных к месту посадки и поскорее их отправить. Его беспокоили вьетконговские войска, отступившие в лес в тысяче метров к югу, по другую сторону рисового поля. Он думал, что они окопались там вместе с полученным подкреплением. Не имея точных сведений об их численности и расположении, он ожидал подкрепления, чтобы начать преследование. Полковник предупредил меня, чтобы вертолет после взлета держался подальше от опушки леса. Я учел его предостережение. Если хоть одна винтовочная пуля даже на расстоянии нескольких сот метров попадет в важную часть несущего винта или пробьет коробку передач, вертолет может камнем упасть на землю.

Когда полковник приказал нам идти, два капрала стали тыкать прикладами перепуганных задержанных, чтобы поднять их на ноги. Женщины, прижимая к себе детей, быстро встали, но мужчины замешкались, и приклады винтовок сильнее ударили их по спинам. Тогда они вскочили и тесно прижались к женщинам, прикрывая их своими телами. Один из солдат стал погонять их вперед, тыча винтовкой в спины. Другой выругался и начал бить кулаком ближайшую к нему женщину. Сгорбившись под ударами, женщина с мальчиком на руках споткнулась, потеряла равновесие и упала на землю, подмяв под себя ребенка. Мальчик испуганно закричал, и она быстро встала, крепче прижав ребенка к себе.

Когда группа двинулась, полковник закричал солдатам:

— Спокойнее, не смейте их бить!

Солдаты утихомирились, и мы двинулись к вертолету через топкое рисовое поле. Мы шагали по насыпи, разделяющей участки поля, засаженные молодыми побегами риса. Пройдя метров тридцать, один из солдат на мгновение обернулся и опять стал тыкать пленников стволом винтовки. То же самое делал другой солдат. С каждым ударом пленники спотыкались и скользили в грязи, стараясь избежать ударов по рукам и ногам. Ругаясь и смеясь, солдаты продолжали бить пленников. Я вопросительно поглядел на лейтенанта, но он забавлялся их игрой и ухмыльнулся мне. Наконец, когда одна из женщин упала в грязь с ребенком и солдаты стали ее пинать ногами, пока она с трудом не поднялась, я обратился к лейтенанту:

— Нет никакого смысла бить их, это только нас задерживает.

— Куда это ты так торопишься? — спросил лейтенант, — Мы достаточно натерпелись от этих джинков за сегодняшнее утро, и ребята просто дают выход своим чувствам. Им это полезно. И мне тоже. Если бы не дурацкая добродетельность полковника, я бы их перестрелял там, где их поймали.

— Даже если это простые крестьяне, работающие на рисовых полях? — спросил я.

— Что ты, черт возьми знаешь? Первый выстрел сегодня утром сделали из этой самой деревни на севере. Мы мирно шли, когда на краю рисового поля на нас обрушился огонь. Их было человек сто против нас двадцати. Прошло четыре часа, пока они потеряли достаточно гуков, прекратили огонь и бежали в лес. Мы нашли эту группу, прятавшуюся прямо среди убитых. Их выдал визг детей. Они вьетконговцы, летун. На мой взгляд, вся эта сволочная страна вьетконговцы.

«И дети тоже?» — хотел я спросить, но был уже достаточно научен и промолчал. Лейтенант и оба солдата смотрели на меня с нескрываемой враждебностью. Мы молча продолжали путь. Потом один из солдат злобно ткнул винтовкой в пах одного на мужчин, который отстал от других. Мужчина взвыл и упал на колени, прижав руки к паху. Другие пленники остановились и обернулись на него. Мужчина, стоя на коленях и склонив голову, стонал и раскачивался от боли.

— Поднять его! — приказал лейтенант.

Тяжелый сапог солдата со всей силой ударил мужчину в челюсть. Тот повалился на бок в канаву и лежал там в грязи, испуганно глядя на стоящего над ним солдата.