Всё, что Сергей теперь делал, он делал машинально, почти автоматически. Машинально отомкнул металлический шкаф, где хранилось подготовленное к регистрации оружие. Машинально достал стоявшую с краю одноствольную «тулку». Машинально извлёк из патронташа патрон. Справа, куда скользнула рука, всегда держались «жаканы». Он не ошибся в своем выборе. А убедился, что не ошибся, заглянув внутрь. На папковом пыже, который был забит на сантиметр от обреза, алел выведенный фломастером алый крест. Сергею вспомнился больничный листок. Он вытащил его из кармана и разгладил. На листке алым по голубому был выведен приговор. Именно так, а никак иначе это следовало читать: «Был мальчик».
«Был ли мальчик?» - ворошилась кровь, переливаясь из пустого в порожнее. «Был, - отдавалось гулким эхом в звенящей пустоте. - Мальчик был».
Воздуху не хватало. Сергей задыхался. Поднявшись со стула, он шибанул створку окна.
«Мальчик был. Мальчик по имени Январь. А теперь его нет. Нет и уже никогда не будет. Я не покажу ему альбом с акварелями чайных клиперов. И мы с ним никогда не построим «Катти Сарк». Потому что мальчик был. Был, а теперь его нет».
Сергей вернулся к столу, рухнул на стул и лихорадочно сцапал листок. Комкая бумажку в ладони, он мял её до тех пор, пока не смял в небольшой шарик.
- Вот, - пробормотал он, бросив шарик на стол. Однако и смятый, этот клочок бумаги шевелился, расправлялся и напоминал живое существо. Сергей судорожно схватил его и торопливо загнал в патрон, утрамбовав по самые закрайки. Больше листок не шевелился.
- Всё, - выдохнул Сергей. Дрожащими руками, судорожно сглатывая слюну, переломил ружье и загнал патрон в патронник. Затвор клацнул. Пахнуло смазкой, отчего Сергея замутило и едва не стошнило. Чтобы передохнуть, набраться сил, он положил ружьё на стол и откинулся на спинку стула.
Потолок был белый. Кусок лепнины - частичка большого рельефного круга - напоминал очертания наполненного ветром паруса. Сергей подумал об этом вскользь, опять же машинально. И вот только так подумал, как вдруг что-то произошло. Двери кабинетика внезапно распахнулись. По закоулкам помещения пронёсся стремительный вихрь. Он поднял на воздух всё, что способно было летать - плакатики и листовки из открытого шкафа, памятки и инструкции с полок, деловые письма со стола. И только те бумаги, которые находились под спудом «тулки», были не в силах вырваться на волю.
Сергей оторвался от спинки стула, взгляд его скользнул с потолка, царапнул стену. В глубине распахнутых дверей мерцали кольца Филиных очков. Чуть ниже и ближе к проёму белело испуганно-ищущее лицо жены. А в самих дверях стоял Алёшка. Он стискивал ушанку. Волосёнки его были растрёпаны, рот раскрыт. А глаза зачарованно глядели на поднятые вихрем бумаги, как совсем недавно и уже страшно давно они восхищались новогодней ёлкой, на которой сверкали, блистали и переливались огнями большие разноцветные шары.
