“Катти Сарк”, несущая ветер - [25]

Программу командировки Сергей завершил досрочно. Однако когда собрался назад, на край обрушился циклон. Стихия перемешала небо и землю в один ме­тельный клубок. Пурга бушевала неделю. Самолеты, ясно дело, не летали. В итоге в областной центр Сергей вернулся на двадцатые сутки.

Был полдень, когда он вошёл в свой подъезд. Машинально открыл почто­вый ящик. Жена почту не забирала. Там скопились стопка газет, журнал «Охота и охотничье хозяйство», счёт за телефон и письмо. Почерк на конверте он узнал. Его бросило в жар - рука была Ламкина. Сердце встрепенулось, он никак не мог распечатать конверт и в конце концов, глянув на просвет, оторвал кромку. Внутри виднелся голубоватый листок. Он извлёк его. Это оказался больничный. Листок был заполнен непонятным медицинским почерком. А поперёк красным фломасте­ром было выведено два слова. Сергея обнесло, он едва успел ухватиться за перила. Одолев внезапный приступ, он, как пьяный, поднялся на свой этаж, открыл квар­тиру и, не раздеваясь, бросился к телефону. Ламкин номер не отвечал. Он порылся в справочнике, нашёл редакционный раздел, набрал первый же попавшийся - не то секретариата, не то бухгалтерии - и, когда услышал отзыв, почему-то предста­вился преподавателем музыкальной школы.

- А вы разве не знаете? - донесся раздражённый мужской голос. - Она уволи­лась.

- Уволилась? - повторил Сергей. - Очень хорошо.

Это «очень хорошо» потом аукалось, как икота.

Уставившись в окно, Сергей тупо глядел поверх крыш. Чистое небо, по которо­му он успел проскочить, затягивало непроницаемым чёрным валом. Сумерки бы­стро охватывали дворы, промежутки меж домами. Небесная полоска, мерцавшая между земным и небесным мороком, всё истончалась и истончалась. Не желая дожидаться, когда окончательно закроется чёрный занавес, Сергей встрепенулся и бросился на улицу. Мигнул огонёк такси. Сергей резко вскинул руку. Адреса, куда ехать, он не знал, но район и дом помнил, потому что однажды провожал её. «Этот дом наполовину принадлежит военному округу», - пояснила Ламка. На какую половину, Сергей догадался по колеру. Два из четырёх подъездов были вы­крашены снизу доверху в различные оттенки защитного цвета. Теперь предстоя­ло определить квартиру. Ламка поминала, что соседские мальчишки балуются с номером, поворачивая цифру. Какую цифру можно поворачивать, меняя значе­ние? - «шестёрку» на «девятку» или наоборот. Сергей добросовестно обошел все этажи. В начертании номеров царил невоенный разнобой. Одни были написаны краской прямо по филёнке, другие - на фанерных ромбиках и квадратах. И только несколько номеров с «шестёрками» и «девятками» оказались исполнены в метал­ле. Сергей нажал звонок квартиры номер 36, где «шестёрка» крепилась на одном шурупе. «Будь что будет, - решил он. - Откроет муж - обращусь к мужу». Он был готов сейчас ко всему. Но случилось то, чего он не мог и предполагать. Две­ри открыла средних лет незнакомая женщина. Сергей назвал Ламкину фамилию, уже решив, что дедуктивный метод его подвёл. Однако оказалось, нет. Он попал в самую точку. Только опоздал.

- Они съехали, - сказала женщина.

- Как? - только и смог выдавить Сергей. У него, видимо, было такое лицо, что женщина, добрая душа, решила выдать военную тайну:

- Они на Кубе. Мужа перевели...

...Сергей не помнил, как спустился вниз, куда пошёл, где бродил. Счёт време­ни, а главное - его смысл перестали существовать для него, потому что в этом времени, сейчас и здесь, не стало Ламки.

Было уже темно, когда ноги принесли Сергея к думскому особняку. Из-под дверей таксидермической мастерской пробивалась полоска света. Хозяин филяр- монии был на месте.

- О, Серенький! - обрадовался Филя, когда Сергей отворил дверь. Нетвердой, слегка вихляющей походкой он двинулся навстречу. - Опять по пятницам пойдут свидания... - И осекся. Потому что увидел глаза Сергея.

Военной тайной, в отличие от новой хозяйки квартиры номер 36, Филя не владел. У него была только водка. Посадив Сергея к столу, он вылил в стакан всё, что у него имелось. Сергей выпил и даже не поморщился. Хмель его не брал, он уже проверял.

- Ты посиди тут, - засуетился Филя. - Я сбегаю... - Он схватил полушубок и неожиданно живо надел его. - Только никуда... Слышишь? - Ушанку он нахло­бучил на ходу. - Я живо... - Пнул ногой дверь. - Одна нога здесь... - И выскочил наружу. Концовку фразы отсекла тугая пружина, вернув дверь в первоначальное положение.

Когда пружина перестала зудеть, Сергей перебрался на лекало, где обычно сидел по пятницам. Перед ним во всем своём великолепии предстали бабочки. Планшеты были подсвечены лампой дневного света, которая, слегка потрескивая, посылала в потолок рассеянный мертвенный свет. От этого казалось, что бабочки шевелят крылышками. Сергей недоверчиво помотал головой, слепил и разлепил веки. Ощущение не пропадало. Бабочки и впрямь шевелились, словно куда-то по­манивали. «Куда?» - вытянулся Сергей и наконец понял: бабочки манили к себе.

Более не медля, Сергей вскочил с колоды, вышел из филярмонии, перед этим сняв с защёлки английский замок, и поднялся на второй этаж. В кабинете шефа и в «предбаннике» шла уборка. Он прошёл в противоположный конец. Двери анфилады были уже закрыты. Он извлёк из тайника ключ и вошёл внутрь. Минуя Ковчег, который вновь стал старым диваном, Сергей даже не взглянул на него, а прошёл в свой кабинетик и затворил за собою дверь.