Катриона - [70]
| Иные дни (а может, и ночи, разве их там отличишь?) казались мне долгими, как зима. | |
| "How did you know the hour to bide your tryst?" I asked. | -- Как же ты узнавал час, когда идти на место встречи? -- спросил я. |
| "The goodman brought me my meat and a drop brandy, and a candle-dowp to eat it by, about eleeven," said he. | -- Около одиннадцати хозяин приносил мне еду, немножко бренди и огарок свечи, чтобы не есть в темноте. |
| "So, when I had swallowed a bit, it would he time to be getting to the wood. | И я знал, что, когда поем, пора идти в лес. |
| There I lay and wearied for ye sore, Davie," says he, laying his hand on my shoulder "and guessed when the two hours would be about by-unless Charlie Stewart would come and tell me on his watch-and then back to the dooms haystack. | Там я лежал и сильно тосковал по тебе, Дэви, -сказал он, кладя руку мне на плечо, -- и гадал, прошло уже два часа или нет, если только не приходил Чарли Стюарт со своими часами; а потом возвращался в свой распроклятый стог. |
| Na, it was a driech employ, and praise the Lord that I have warstled through with it!" | Нет, дрянное было житье, и слава богу, что я оттуда вырвался. |
| "What did you do with yourself?" I asked. | -- А что же ты там делал все время? |
| "Faith," said he, "the best I could! | -- Да все, что мог! |
| Whiles I played at the knucklebones. | Иногда играл в бабки. |
| I'm an extraordinar good hand at the knucklebones, but it's a poor piece of business playing with naebody to admire ye. | Я отлично играю в бабки, только неинтересно играть, если тобой никто не любуется. |
| And whiles I would make songs." | А иногда сочинял песни. |
| "What were they about?" says I. | -- О чем? -- спросил я. |
| "O, about the deer and the heather," says he, "and about the ancient old chiefs that are all by with it lang syne, and just about what songs are about in general. | -- Ну, об оленях, о вереске, -- сказал Алан, -- о вождях, что жили в давние времена, и вообще обо всем, о чем поется в песнях. |
| And then whiles I would make believe I had a set of pipes and I was playing. | А иной раз я воображал, что в руках у меня волынка и я играю. |
| I played some grand springs, and I thought I played them awful bonny; I vow whiles that I could hear the squeal of them! | Я вспоминал прекрасные песни, и мне казалось, будто я играю страх как хорошо; клянусь тебе, порой я даже слышал звуки своей волынки! |
| But the great affair is that it's done with." | Но до чего я рад, что все это кончилось! |
| With that he carried me again to my adventures, which he heard all over again with more particularity, and extraordinary approval, swearing at intervals that I was "a queer character of a callant." | Он заставил меня снова рассказать о моих приключениях и выслушал все с начала до конца, расспрашивая о подробностях, выказывая бурное одобрение и временами восклицая, что я "на редкость храбрый, хоть и чудак". |
| "So ye were frich'ened of Sim Fraser?" he asked once. | -- Значит, ты испугался Саймона Фрэзера? -однажды спросил он. |
| "In troth was I!" cried I. | -- По правде сказать, да! |
| "So would I have been, Davie," said he. "And that is indeed a driedful man. But it is only proper to give the deil his due: and I can tell you he is a most respectable person on the field of war." | -- Я бы на твоем месте тоже испугался, Дэви, -сказал Алан. -- Но хоть он и негодяй, а надо по справедливости сказать, что в сражениях он вел себя очень достойно. |
| "Is he so brave?" I asked. | -- Так он не трус? -- спросил я. |
| "Brave!" said he. "He is as brave as my steel sword." | -- Трус! -- хмыкнул Алан. -- Да он бесстрашный, как моя шпага. |
| The story of my duel set him beside himself. | Рассказ о моей дуэли привел его в неистовство. |
| "To think of that!" he cried. "I showed ye the trick in Corrynakiegh too. | -- Подумать только! -- кричал он. -- Я ведь показывал тебе этот прием в Корринэки! |
| And three times-three times disarmed! | Три раза, три раза ты дал выбить у себя шпагу! |
| It's a disgrace upon my character that learned ye! | Позор на мою голову -- ведь это я тебя учил! |
| Here, stand up, out with your airn; ye shall walk no step beyond this place upon the road till ye can do yoursel' and me mair credit." | Ну-ка, становись, вынимай шпагу, мы не сойдем с этого места, пока ты не сотрешь пятно со своей и моей чести! |
| "Alan," said I, "this is midsummer madness. | -- Алан, -- сказал я, -- тебя, должно быть, хватил солнечный удар! |
| Here is no time for fencing lessons." | Ну время ли сейчас заниматься уроками фехтования! |
| "I cannae well say no to that," he admitted. "But three times, man! | -- Ты, пожалуй, прав, -- согласился он. -- Но три раза выбить шпагу, Дэви! |
| And you standing there like a straw bogle and rinning to fetch your ain sword like a doggie with a pocket-napkin! | А ты стоял, как соломенное чучело, и бегал за ней, точно собачонка за платком! |
| David, this man Duncansby must be something altogether by-ordinar! | Дэвид, этот Дункансби, очевидно, какой-то особенный! |
| He maun be extraordinar skilly. | Должно быть, несравненный фехтовальщик! |
| If I had the time, I would gang straight back and try a turn at him mysel'. | Будь у меня время, я бы побежал назад и сразился с ним сам. |
Роберт Стивенсон приобрел у нас в стране огромную популярность прежде всего, как автор известного романа «Остров сокровищ». Но он же является еще и замечательным поэтом. Поэзия Стивенсона читаема у нас меньше, чем его проза, хотя в 20-е годы XX века детские его стихи переводили Брюсов и Ходасевич, Балтрушайтис, Бальмонт и Мандельштам, но наибольшее признание получила баллада «Вересковый мед» в блестящем переводе Маршака. Поэтические произведения Стивенсона смогли пережить не только все причудливые капризы литературной моды, но и глобальные военные и политические потрясения.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В руки юного Джима попадает карта знаменитого флибустьера Флинта. Джим и его друзья отправляются в опасное путешествие на поиски пиратского клада. На Острове Сокровищ им пришлось пережить опасные приключения.
Перед вами – Жемчужина творческого наследия Роберта Луиса Стивенсона – легендарный, не нуждающийся в комментариях, «черный роман» «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда»…Повесть «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» («Strange Case of Dr. Jekyl and Mr. Hyde») была написана в сентябре – октябре 1885 г. Первоначально автор намеревался публиковать ее частями в английском журнале «Лонгманз мэгазин», но издатель Лонгман убедил его выпустить «Странную историю» сразу в виде книги.Отдельным изданием повесть вышла в самом начале 1886 г.Первый перевод повести на русский язык вышел отдельным изданием в 1888 г.
Английский писатель, шотландец по происхождению, Роберт Льюис Стивенсон (1850–1894) вошел в историю литературы не только как классик неоромантизма, автор приключенческих романов, но и как тонкий стилист, мастер психологического портрета. Романтика приключений сочетается у него с точностью в описании экзотики и подлинным историческим колоритом.Дилогия "Похищенный"-"Катриона" описывает события середины ХVIII века, связанные с борьбой шотландских сепаратистов против английского правительства.Перевод с английского О.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Интербеллум – это период с 1918 по 1939 годы, когда человечество, выйдя из одной глобальной бойни, не просто не учло ошибок прошлого, но приложило максимум усилий, для того, чтобы войти во вторую, еще более масштабную и страшную войну. Эта книга рассказывает о том, как самые разные страны, и даже целые континенты неотвратимо катились к величайшей катастрофе XX века. О том, как амбиции, жажда экспансии, желание сделать лучше и гордыня, граничащая с откровенной глупостью, привели к жуткой всемирной катастрофе.
Земля Южной Африки щедро полита кровью – здесь столкнулись интересы тех, кто родился африканцем, и тех, кто пришел с другого континента, чтобы сделать эти территории своей собственностью. Белые переселенцы – буры – успешно сражаются с восставшими зулусами, но позднее унизительное поражение ожидает и самих колонистов. В это жестокое время выпало родиться братьям Шону и Гаррику Кортни. Один стремится к богатству, готовый добыть его любой ценой, другой – к мирной оседлой жизни на своей ферме. Обоим не занимать силы духа, недаром девиз доблестных предков Кортни гласит: «Я выдержу».
Профессор Фордхэмского университета Оскар Халецки на страницах своей книги прослеживает историю народов Центральной и Восточной Европы с древних времен до середины ХХ века. Автор освещает процессы формирования национальной идентичности и станов ления государств славян, народов Балтии, Подунавья и Балкан. Размышляя об истоках геополитических конфликтов и культурной общности народов, населяющих ключевой регион в самом сердце Европы, историк делает вывод, что свобода и независимость каждого народа необходима для стабильного баланса сил на континенте и развития цивилизации в целом.
Древние времена Карелии и Суоми. Здесь быль переплетается с небылью, владения людей соседствуют с владениями богов и духов. Здесь чародеи и прорицатели живут среди простого люда, взирает с небес Громовержец Укко, грозит вечной ночью Хозяин Зимы. Где-то на просторах от Ингрии до Лапландии вращается Пёстрая крышка – таинственное Сампо, источник счастья и богатства своих обладателей. Здесь создали легенды «Калевалы» – или, может быть, сложили в руны отголоски былого? Главный герой – карельский сказитель Антеро – вместе со своим племянником Тойво отправляется в путь, чтобы разгадать загадку Сампо.
Действие этого увлекательного исторического романа происходит во Франции времён правления Людовика ХIV. Страна охвачена эпидемией отравительства, которая проникла на самые верхние этажи власти. В преступлениях оказываются замешанными и королевские фрейлины. Их кавалерам приходится предпринять самостоятельное расследование, чтобы отстоять честь и достоинство своих возлюбленных и не допустить их гибели. Однако против юных красавиц ополчились совсем нешуточные силы, противостоять которым в одиночку невозможно.
Лорд Пальмур, аристократ-востоковед и по совместительству агент британской разведки, становится первым европейцем, проникшим в таинственный Кафиристан — горную страну, созданную потомками древних бактриан. В небольшом и не переиздававшемся с 1928 г. романе советского писателя и дипломата Н. Равича экзотика, эротика и фантастический вымысел сочетаются с «Большой игрой» в Центральной Азии и описаниями войны в Бухаре.