Катилинарии. Пеплум. Топливо - [71]
Даниель. Соня. Она погибла под бомбежкой в июне.
Профессор. Бомбежка пришлась очень кстати, избавив вас от традиционной и тягостной процедуры августовского разрыва.
Даниель. Профессор! Как вам не стыдно? Я теперь не тот, каким был до Сониной гибели.
Профессор. Что вы пытаетесь мне сказать? Что не погибни Соня в июне, вы все еще были бы с ней сейчас, в декабре? Бросьте!
Даниель. Нет. Я о Марине. Думаю, что я не порву с ней в августе.
Профессор. Да? Вы намерены порвать раньше?
Даниель. Я вообще не намерен с ней рвать. Я ее люблю.
Профессор. Вы их всех любили.
Даниель. Да, но после гибели Сони я изменился.
Профессор (резко встает и, насмешливо фыркнув, пожимает плечами). Что делает с нами война, раньше я не замечал в вас склонности к мелодраме, голубчик! Советую вам перечитать Фатернисса, пока ваша дульсинея его не сожгла. (Подходит к печке и смотрит на нее со странным выражением нежности.) Представляю, как она в своей комнатушке в студенческом общежитии стоит на коленях перед буржуйкой и жжет Стерпениха, улыбаясь своей ангельской улыбкой… (Улыбается.) Как жаль, что я этого не вижу.
Даниель. Можете сколько угодно прикидываться циником, все равно вы умиляетесь, как отец, говоря о Марине.
Профессор. Умиляюсь, как отец? Очень смешно. Вы только не знаете одну немаловажную вещь: не будь она так смазлива, я бы вышвырнул ее за дверь, и рта бы раскрыть не успела! Так что прекратите восхвалять доброту моего благородного сердца.
Даниель. Ну почему обязательно надо говорить мерзости? Вам недостаточно войны?
Профессор. Лично у меня от этой войны возникает неодолимое желание наконец-то называть вещи своими именами. И я предлагаю вам последовать моему примеру, ведь благородства и доброты в вас не больше, чем во мне: не будь Марина так хороша собой, вы не взяли бы ее под свое крылышко.
Даниель. И что с того? Я люблю ее. В чем, по-вашему, моя вина?
Профессор (идет к нему, засунув руки в карманы). Здесь как в литературе: все зависит от выбора слов, от построения фразы. Если вы скажете: «Я покровительствую Марине, потому что люблю ее», – люди подумают, что вы чисты сердцем. Но попробуйте озвучьте другую правду, которую вы никогда не скажете вслух: «Меня не волнует судьба Берты, Анны, Стефании и прочих уродин»… делайте вывод сами. А ведь в каком-то смысле эти две фразы синонимичны.
Даниель. Прекратите. (Садится и наклоняется вперед, словно сдерживая тошноту.) За последние полчаса я выслушал столько мерзостей, сколько не слышал за всю мою жизнь.
Профессор. Это война, голубчик.
Он еще не успевает договорить, как, будто в подтверждение его слов, слышны далекие взрывы. Даниель вскакивает и прижимается ухом к книжным полкам.
Даниель. Не разберу… Кажется, где-то в районе университета, но может быть, и на старых складах.
Профессор. Наверняка на складах: варвары достаточно глупы, чтобы думать, будто у нас еще есть продовольствие.
Даниель. От души надеюсь, что вы правы!
Профессор. Даниель, даже если это университет, Марины там еще нет, она же не чемпионка по бегу! Полноте, успокойтесь, сядьте.
Даниель садится, он напряжен, двигается как автомат. Профессор садится на стул, на котором сидела Марина.
А ведь она невзначай задала мне вечный вопрос, ваша ненаглядная. Обычно его формулируют немного иначе: «Какую книгу вы бы взяли с собой на необитаемый остров?» Такая постановка вопроса всегда казалась мне глупой, ибо это абсурд: если бы преподавателям университетов полагалось путешествие на необитаемый остров, я бы об этом знал. Но тот же вопрос, если задать его наоборот, становится основополагающим: какие книги вам было бы не жаль уничтожить? Если бы не война, мне это никогда не пришло бы в голову. А не будь Стерпениха, какого автора я выбрал бы в первую очередь?
Даниель. Берем за основу вашу библиотеку?
Профессор. Да: она представляет собой, в сущности, библиотеку Честного Человека, вдобавок революционно настроенного… может быть. Так что бы выбрали вы?
Даниель встает и прохаживается, глядя на книжные полки.
Даниель. Задача не из легких. Вот, пожалуй, возьмем «Мобильное зло», я всегда считал, что это худшая книга Фостоли. Но она необходима для понимания всего его творчества. (Берет книгу с полки и открывает.) Ну вот, я прочел первую страницу и уже не уверен, что она так уж плоха. Может быть, повлияла мысль, что я должен ее уничтожить.
Профессор. Вы неисправимо сентиментальны. Все в точности как с вашими августовскими разрывами. Каждый год в конце июля вы находите тысячу достоинств у девушки, которую месяцем раньше едва терпели. А дело-то в близком расставании, эта перспектива застит вам глаза, ничего больше. Так что не будем поддаваться чувствительности, я принимаю ваше первое предложение: «Мобильное зло» Фостоли. Неплохой выбор.
Даниель. Мне кажется, будто я сдаю экзамен.
Профессор. Весьма своеобразный экзамен! Экзамен по аутодафе! Я ваш профессор аутодафе, голубчик, я заведую кафедрой аутодафе в…
Вбегает М а р и н а, прижимая к груди книги.
Марина. Даниель! Студенческий городок разрушен! (Обессиленно застывает у двери. Профессор и Даниель вскакивают.)
Даниель. Ты там была?
Марина.
Разговоры с незнакомцами добром не кончаются, тем более в романах Нотомб. Сидя в аэропорту в ожидании отложенного рейса, Ангюст вынужден терпеть болтовню докучливого голландца со странным именем Текстор Тексель. Заставить его замолчать можно только одним способом — говорить самому. И Ангюст попадается в эту западню. Оказавшись игрушкой в руках Текселя, он проходит все круги ада.Перевод с французского Игорь Попов и Наталья Попова.
«Словарь имен собственных» – один из самых необычных романов блистательной Амели Нотомб. Состязаясь в построении сюжета с великим мэтром театра абсурда Эженом Ионеско, Нотомб помещает и себя в пространство стилизованного кошмара, как бы призывая читателяне все сочиненное ею понимать буквально. Девочка, носящая редкое и труднопроизносимое имя – Плектруда, появляется на свет при весьма печальных обстоятельствах: ее девятнадцатилетняя мать за месяц до родов застрелила мужа и, родив ребенка в тюрьме, повесилась.
Знаменитый писатель, лауреат Нобелевской премии Претекстат Tax близок к смерти. Старого затворника и человеконенавистника осаждает толпа репортеров в надежде получить эксклюзивное интервью. Но лишь молодой журналистке Нине удается сделать это — а заодно выведать зловещий секрет Таха, спрятанный в его незаконченном романе…
Блистательная Амели Нотомб, бельгийская писательница с мировой известностью, выпускает каждый год по роману. В эту книгу вошли два последних – двадцать девятый и тридцатый по счету, оба отчасти автобиографические. «Аэростаты» – история брюссельской студентки по имени Анж. Взявшись давать уроки литературы выпускнику лицея, она попадает в странную, почти нереальную обстановку богатого особняка, где ее шестнадцатилетнего ученика держат фактически взаперти. Чтение великих книг сближает их. Оба с трудом пытаются найти свое место в современной жизни и чем-то напоминают старинные аэростаты, которыми увлекается влюбленный в свою учительницу подросток.
«Страх и трепет» — самый знаменитый роман бельгийки Амели Нотомб. Он номинировался на Гонкуровскую премию, был удостоен премии Французской академии (Гран-при за лучший роман, 1999) и переведен на десятки языков.В основе книги — реальный факт авторской биографии: окончив университет, Нотомб год проработала в крупной токийской компании. Амели родилась в Японии и теперь возвращается туда как на долгожданную родину, чтобы остаться навсегда. Но попытки соблюдать японские традиции и обычаи всякий раз приводят к неприятностям и оборачиваются жестокими уроками.
В своих новых романах «Тайны сердца» и «Загадка имени» Нотомб рассказывает о любви, точнее, о загадочных тропах нелюбви, о том, как это откликается в судьбах детей, обделенных родительской привязанностью. «Тайны сердца» (во французском названии романа обыгрывается строка Мюссе «Ударь себя в сердце, таится там гений») – это жестокая сказка о судьбе прелестной девочки по имени Диана, еще в раннем детстве столкнувшейся с ревностью и завистью жестокой матери, которая с рождением первого ребенка решила, что ее жизнь кончена.
Семье журналиста Питера Хэллоуэя грозит разорение. Чтобы спасти положение, его жена Гарриет принимает весьма неординарное решение.
О, первые морщинки!Кошмар всех женщин, мечтающих как можно дольше быть юными красавицами!Ну разве не ужасно — однажды посмотреть в зеркало и понять, что ты выглядишь не на двадцать лет?!Жизнь рушится!И вот жена преуспевающего бизнесмена Бренда начинает подозревать, что супруг ей изменяет. Светская львица Нора с ужасом замечает, что на вечеринках и тусовках лучшие кавалеры заглядываются на девиц помоложе. А Камилла просто недовольна собой — и хочет стать похожей на прекрасную модель из глянцевого журнала.Так что же — вперед, к чудесам пластической хирургии?Волшебники-хирурги кого угодно превратят в неотразимую обольстительницу!Может быть, именно вожделенная «вечная молодость» подарит Бренде, Норе и Камилле настоящее счастье?..
Ее зовут Миллисент, Милли или просто Мотылек. Это светлая, воздушная и такая наивная девушка, что окружающие считают ее немного сумасшедшей. Милли родилась в богатой семье, но ее «благородные» родители всю жизнь лгут и изменяют друг другу. А когда становится известно, что Милли — дитя тайного греха своей матери, девушка превращается в бельмо на глазу высшего света, готового упрятать ее в дом для умалишенных и даже убить. Спасителем оказывается тот, кого чопорные леди и джентльмены не привыкли пускать даже на порог гостиной…
Вы пробовали изменить свою жизнь? И не просто изменить, а развернуть на сто восемьдесят градусов! И что? У вас получилось?А вот у героини романа «Танцы. До. Упаду» это вышло легко и непринужденно.И если еще в августе Ядя рыдала, оплакивая одновременную потерю жениха и работы, а в сентябре из-за пагубного пристрастия к всемерно любимому коктейлю «Бешеный пес» едва не стала пациенткой клиники, где лечат от алкогольной зависимости, то уже в октябре, отрываясь на танцполе популярнейшего телевизионного шоу, она поняла, что с ее мрачным прошлым покончено.
Жизнь Кэрли Харгроув мало отличается от жизни сотен других женщин: трое детей, уютный домик, муж, который любит пропустить рюмочку-другую… Глубоко в сердце хранит она воспоминания о прошлом, не зная, что вскоре им предстоит всплыть — после шестнадцатилетнего отсутствия в ее жизнь возвращается Дэвид Монтгомери, ее первая любовь…
Кто сейчас не рвётся в Москву? Перспективы, деньги, связи! Агата же, наплевав на условности, сбегает из Москвы в Питер. Разрушены отношения с женихом, поставлен крест на безоблачном будущем и беззаботной жизни. И нужно начинать всё с нуля в Питере. Что делать, когда опускаются руки? Главное – не оставлять попыток найти своё истинное место под солнцем! И, может быть, именно тогда удача сложит все кусочки калейдоскопа в радостную картину.
Знаменитый писатель, давно ставший светским львом и переставший писать, сатанист-подкаблучник, работающий на мебельной фабрике, напористый нувориш, скакнувший от темных делишек к высшей власти, поп-певица – ревностная католичка, болгарский шеф-повар – гипнотизер и даже советские спортсмены, в прямом смысле слова ушедшие в подполье. Что может объединить этих разнородных персонажей? Только неуемная и язвительная фантазия Амманити – одного из лучших современных писателей Европы. И, конечно, Италия эпохи Берлускони, в которой действительность порой обгоняет самую злую сатиру.
Маленький университетский городок в Альпах охвачен ужасом: чудовищные преступления следуют одно за одним. Полиция находит изуродованные трупы то в расселине скалы, то в толще ледника, то под крышей дома. Сыщик Ньеман решает во что бы то ни стало прекратить это изуверство, но, преследуя преступника, он обнаруживает все новые жертвы…
«Мир глазами Гарпа» — лучший роман Джона Ирвинга, удостоенный национальной премии. Главный его герой — талантливый писатель, произведения которого, реалистичные и абсурдные, вплетены в ткань романа, что делает повествование ярким и увлекательным. Сам автор точнее всего определил отношение будущих читателей к книге: «Она, возможно, вызовет порой улыбку даже у самого мрачного типа, однако разобьет немало чересчур нежных сердец».
Любовь живет три года – это закон природы. Так считает Марк Марронье, знакомый читателям по романам «99 франков» и «Каникулы в коме». Но причина его развода с женой никак не связана с законами природы, просто новая любовь захватывает его целиком, не оставляя места ничему другому. Однако Марк верит в свою теорию и поэтому с затаенным страхом ждет приближения роковой даты.