Катерники - [6]
За полчаса до полуночи боцман Александр Филинов, зоркость которого вполне соответствовала фамилии, различил вспышки света. Лейтенант Дмитров обрадовался, узнав маяк Стуршер. Стало быть, торпедные катера не заблудились в ночном походе. Свет маяка успокоил командира звена катеров и, одновременно, насторожил. Ведь в войну маяки включались очень редко. Работа этого маяка означала, что где-то неподалеку в море находятся корабли врага.
Вслед за тем загорелся прожектор артиллерийской батареи на мысе Кибергнес. Луч, низко стелясь по воде, широкими мазками как бы сбривал волны, которые сверкали мыльной пеной на гребнях.
- Стоп! - наклонился командир катера к Александру Иванову. Старшина группы мотористов располагался с ним рядом, но под крышей ходовой рубки, управляя оборотами всех трех двигателей.
Луч, ослепив на миг, проскочил, запрыгал на живых зазубринах моря и, утомившись, погас. Но несколько минут, пока торпедные катера из маскировки лежали в дрейфе без движения, обошлись дорого. Корпуса развернуло поперек волны - моряки называют это лагом, - и пошло валять с борта на борт, перехлестывая шипучим ледяным кипятком. Коля Ипатов отступил от волны за кормовой срез рубки, но волна достала его и тут, шибанув на реактивные снаряды. Сапоги молодого торпедиста, скользнув по обильной смазке, потеряли опору. Он не успел подняться, как следующая волна мягко и мощно оторвала его пальцы от поручней. Ипатов понял, что дело хана: сейчас смоет за борт. Его подхватило потоком, подбросило и вдруг с обломной силой врезало ногами об угловатые хвосты-стабилизаторы ракет и заклинило среди них.
- Открытый перелом обеих голеней, - доложил боцман лейтенанту Дмитрову. - Доставили в кубрик, наложили лубки…
Торпедные катера теперь шли по маршруту вражеских караванов, постепенно втягиваясь в глубину фиорда. Они ползли вдоль извилистого берега, защищенного мелями, рифами, скалами и, кроме того, наблюдательными постами и береговыми батареями противника. Следовало пройти двадцать четыре мили до островка Лилле-Эккерей и проверить: горит ли на нем маяк. Если да, можно было ожидать выхода вражеского конвоя из порта Киркенес.
Ветер со снегом нажимал теперь в правый борт. Куцая ночная видимость съежилась. Снег то густо метелился и хлестал по рубке, то пропадал совсем. Это называлось зарядами. Зато волна измельчала под берегом. Качка уменьшилась, но не надолго. Из узкой части фиорда, как Жучка из подворотни, выскочил местный ветер по имени Варангер. Он дул под прямым углом к норд-весту, сминая волну. Залив вскипел беспорядочной толчеей. Торпедные катера зарывались носом, принимая воду внутрь через носовую пулеметную турель. Их кидало и молотило со звоном и аханьем, будто бы не о воду - о камни. Болезненно вздрагивая от бросков, люди сжимались. Хуже всего приходилось животу. Живот был слишком мягким и набитым нежными органами. Мышцы брюшного пресса пружинили изо всех сил, но по упругости они уступали стальным рессорам. Резкие толчки пронизывали тело, перехватывали воздух в легких, как от удара в поддыхало.
- Боцман, - обернулся командир катера. - Проведайте Ипатова и вот еще что: дайте ему спирту. Тут даже здоровым трудно терпеть.
- Просил из-за него не возвращаться в базу, - вскоре доложил Филинов. - Говорит, лишь бы атака удалась, а он как-нибудь дотерпит.
Колю Ипатова можно было понять. Конечно же, обидно попасть в госпиталь, ни разу не увидев, как быстрые торпеды разламывают фашистские корабли. В этом взрыве была бы частица и Колиного труда. Не зря же он заверял самого командующего флотом? Ради гордого чувства причастности к морской победе краснофлотец Ипатов был согласен превозмогать до утра оглушительную боль. Но он по молодости лет не знал, что лейтенант Евгений Сергеевич Дмитров просто не имел права прервать боевой поход из-за травмы одного из членов экипажа, он не мог возвратиться, не исчерпав всех шансов на встречу с противником.
Шансов этих становилось все меньше. К скверной видимости, к бесшабашно-пьяной волне добавилось оледенение. Юркий воздух, обжигая морозом, одновременно выстудил воду в поверхностном слое. По законам физики, в ней стали зреть ледяные иглы. Но тот же ветер, перепахивая море, жамкая воду, как тесто, не давал иглам сцепиться между собой. Вокруг торпедных катеров качалась и пенилась среда, которой давно полагалось стать твердой. И потому стоило брызгам наткнуться в полете на борт, или на рубку, или на торпеды, как брызги застывали мгновенно. Влага замерзала даже на ресницах и на щеках лейтенанта Дмитрова и не таяла на коже, будто кожа была не теплой, не живой… Чтоб не мешала наблюдать, лейтенант отдирал корку ногтями, а палубе уже требовался скребок.
Проблуждав ночь, торпедные катера не встретили целей, потеряли друг друга и возвратились в Пумманки порознь. Радиолокации или инфракрасных приборов ночного видения еще на вооружении не было, а многое ли различишь во тьме даже в бинокль? Потом подобные походы назвали безрезультатными. Их учитывали только для статистики, опуская подробности. Запоминались и попадали в книги только такие действия, которые укладывались в формулу «пришел, увидел, победил!» И война в этих книгах невольно превращалась в романтический фейерверк, больше похожий на праздничный салют.
Наверное, всегда были, есть и будут мальчишки, мечтающие стать моряками — и никем больше! Им и посвящается эта повесть.Читатель знакомится с героями повести у дверей приемной комиссии морской спецшколы, расстается с ними в первые дни Отечественной войны, не зная того, что ждет их впереди, но уже веря большинству этих мальчишек, потому что успел узнать их и полюбить, почувствовать в них будущих стойких и мужественных борцов.Автору повести удалось убедительно передать атмосферу дружелюбия и взыскательности, царящую в школе, романтику морской службы, увлеченность будущих моряков своей профессией.Повесть динамична, окрашена добрым юмором.
Роман ленинградского писателя-мариниста Кирилла Голованова повествует о мужестве и героизме моряков Северного флота в годы Великой Отечественной войны, о жизни и трудной службе моряков Заполярья и послевоенные годы, когда закладывались основы современного океанского военно-морского флота.
Описание виденного автором в Армении и Карабахе, перемежающееся с его собственными размышлениями и обобщениями. Ключевая мысль — о пагубности «армянского национализма» и «сепаратизма», в которых автор видит главный и единственный источник Карабахского конфликта.
Книга рассказов о легендарном комбриге Котовском и бойцах его бригады, об их самоотверженной борьбе за дело партии. Автор рассказов — Морозов Е.И. в составе Отдельной кавалерийской бригады Котовского участвовал во всех походах котовцев против петлюровцев, белогвардейцев, банд на Украине.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Командир партизанского отряда имени К. Е. Ворошилова, а с 1943 года — командир 99-й имени Д. Г. Гуляева бригады, действовавшей в Минской, Пинской и Брестской областях, рассказывает главным образом о женщинах, с оружием в руках боровшихся против немецко-фашистских захватчиков. Это — одно из немногих произведенной о подвигах женщин на войне. Впервые книга вышла в 1980 году в Воениздате. Для настоящего издания она переработана.
15 февраля 1989 г. последний советский солдат покинул территорию Демократической республики Афганистан. Десятилетняя Афганская война закончилась… Но и сейчас, по прошествии 30 лет, история этой войны покрыта белыми пятнами, одно из которых — участие в ней советских пограничников. Сам факт участия «зелёных фуражек» в той, ныне уже подзабытой войне, тщательно скрывался руководством Комитета государственной безопасности и лишь относительно недавно очевидцы тех событий стали делиться воспоминаниями. В этой книге вы не встретите подробного исторического анализа и статистических выкладок, комментариев маститых политологов и видных политиков.
Книга представляет собой сборник воспоминаний. Авторы, представленные в этой книге, родились в 30-е годы прошлого века. Независимо от того, жили ли они в Советском Союзе, позднее в России, или в ГДР, позднее в ФРГ, их всех объединяет общая судьба. В детстве они пережили лишения и ужасы войны – потерю близких, голод, эвакуацию, изгнание, а в зрелом возрасте – не только кардинальное изменение общественно-политического строя, но и исчезновение государств, в которых они жили. И теперь с высоты своего возраста авторы не только вспоминают события нелегкой жизни, но и дают им оценку в надежде, что у последующих поколений не будет военного детства, а перемены будут вести только к благополучию.