Катавасия - [73]

      На вторые сутки, ближе к полудню, скорость лодки резко упала, днище, освобождённое от неведомого "буксировщика", гулко плюхнуло о воду. Двинцов снова взялся за вёсла. В этом месте Днерь как раз делала крутой поворот влево, одновременно справа принимая в себя какую-то хиленькую речушку.

      За поворотом открывался живописнейший вид: на правом, крутом, как у всех российских рек, берегу, на холме высились клети градских стен, рубленные из толстенных брёвен, поднимались башни, крытые шатрами. Ниже, под стенами, вольготно раскинулись строения посада. Уже был слышен шум, разносящийся над водой из приближающегося города.

     * * *

      Двинцов потихоньку выгребал к пристани, выискивая глазами свободное место среди множества суденышек, пришвартованных к кольям причала. В одном ряду стояли и большие, двухмачтовые, двухпалубные лодьи да кочи, и сравнительно небольшие шитики, чайки, струги, и мелкие лодчонки: дощаники, однодеревки, вроде двинцовской. На воде покачивались стружки, мелкие щепки, являясь здесь, по всей видимости, единственными признаками цивилизации, точнее сказать, её отходов. Воздух пах рыбой, смолой, дёгтем. Выбрав место, причалил, привязал покрепче лодку, уложил вёсла. Собаки уже выскочили на плахи пристани, ждали Вадима, нетерпеливо помахивая хвостами. Двинцов увязал торбу потуже, нахлобучил шлем, обвешался, словно новогодняя ёлка, оружием (не в руках же всё это тащить). Затем передумал, спустился в лодку, позвал псов, и, облегчая себе ношу, скормил собакам остатки рыбьей мелочи, сам поел немного щуки. Попробовал снова: груз особо не убавился. Хотел было выбросить или оставить в лодке все свои съестные припасы, но побоялся, так как вовремя вспомнил, что попал в город, а это, как ни крути - культура и цивилизация, и, стало быть, бесплатно здесь кормить никого не станут, а возможность заработка в ближайшем обозримом будущем оставалась весьма и весьма проблематичной. Так что, глубоко вздохнув, пришлось вновь принять "позу верблюда." Рогатину пришлось нести в руке, меч непривычно путался в ногах, хлопал по бедру, колотился концом ножен по голенищу. С соседней лодки Вадима окликнул какой-то мужик:

      - Меч перевесь, чудило! Ноги все обобьёшь!

      - Чего? Куда перевесить?

      - Закудахтал! Куда положено - через плечо да за спину, не конный же - на поясе таскать, да и перевязь для пешего делана, да и длинноват меч-то, чтоб его так таскать. Мешается ведь, иль не чуешь?

      Двинцов смущённо поблагодарил, кое-как пристроил меч за спину, перевесил поудобнее чехол с самострелом и тул с болтами. Оглянувшись, решил спросить:

      - Не подскажешь, как к волхвам пройти?

      - Это к каким? Тут их в достатке.

      - Ну, к тем, кто помудрее будет.

      - А-а-а... Шагай прямо через посад, дорога одна. До Кромника дойдёшь, через ворота двигай к Детинцу, а там любого спрошай, укажут. Дело-то важное?

      - Важнее некуда.

      - Тогда сразу говори, что верховного волхва ищешь.

      - Понял, - Вадим потащился в указанном направлении, но мужик опять окликнул:

      - Гей, ты никак учиться пришёл?

      - Угу (В подробности перед мужиком вдаваться не хотелось).

      - А я сразу приметил! Ты не обижайся, уж больно у тебя для воина вид растяпистый! Хотя, по мне если, так в наше время кмети куда нужнее будут. Ну, да дело твоё. Бывай, может и свидимся. Меня Курбатом зовут, Курбат-кожемяка. Может, слыхал?

      - Да нет, не слышал. Издалека я. А меня Вадимом звать.

      - Вадим? Добро, как в слободе будешь, заходи в Камский конец, Усменная улица, особенно коли кожаной справы искать станешь.

      - Зайду! - пообещал Двинцов.

      - Да! У меня сын в дружине, Юрком звать. Ты, как встретишь, скажи ему, что батька, мол, вместе с ним в гости звал! - крикнул вслед Двинцову Курбат.

      Сопровождаемый собаками, настороженно жавшимися поближе, Вадим направился по дороге, ведущей к кремлю, или, как его назвал Курбат, Кромнику. Деревянная мостовая приятно пружинила под ногами. Впрочем, скорее всего, это только казалось Двинцову, ибо плахи поверх вкопанных свай были положены мостниками толстенные, способные многие годы выдерживать не только пешего, но и тяжело гружёные возы.

      Шагая, Вадим крутил головой по сторонам. По обе стороны дороги тянулись бревенчатые добротные, в два, а то и три-четыре этажа дома, перемежаемые частоколами оград с крепкими широкими воротами. Нижние этажи выходили на улицу глухими, без окон, зато выше виднелись окна, балкончики, щедро украшенные затейливой резьбой наличников. Деревянными кружевами спускались скаты крыш. Взлетали в небеса с коньков, оправдывая их название, резные чудо-кони.

      На площади у подножья градских стен шумел торг. По обе стороны дороги нескончаемыми рядами раскинулись возы, палатки, столы с разложенным, развешанным, расставленным товаром всех цветов, вкусов и запахов. Меж рядов ходили лоточники с пирогами, бочонками кваса, прочими закусками и напитками, утоляя жажду и голод, как торговцев, так и покупателей. Каждый почти старался расхвалить достоинства своего товар вслух, кто - просто выкрикивая название, кто - щедро украшая свои рекламные опусы шутками-прибаутками.Голоса сливались в невообразимый концерт: