Катастрофы в Черном море - [50]

Особый интерес вызвала и история с таинственными фотографиями, найденными А. Елкиным в Кенингсберге в 1947 г. в развалинах старинного королевского замка, среди остатков библиотеки русских морских книг прошлого столетия. На этих фотографиях изображены последовательно несколько моментов взрыва «Императрицы Марии», сделанных с берега. Естественно, возникло предположение, что фотограф не мог оказаться случайно рано утром возле «Марии», а поэтому фотографии являются свидетельством преднамеренного взрыва линкора, для убедительности зафиксированного одним из злоумышленников на фотопленку. Сама находка этих фотографий в бывшем немецком городе в значительной степени подтолкнула А. Елкина к многолетней исследовательской работе. Но его же усилиями эта загадка была и решена. В откликах на статью А. Елкина в «Технике молодежи» в 1970 г. сообщалось, что такие фотографии еще за 21 год до находки А. Елкина были в штабе Черноморского флота, причем отпечатаны они были на фирменных «бланках» с надписью — «Фотографическая лаборатория Команд. Черноморским флотом», такая же фотография хранится в Центральном Военно-морском музее с грифом «секретно». (Кстати, есть она и в музее Черноморского флота). А из переписки А. Елкина с Комитетом международной организации военно-морских историков стало известно, что такая фотография помещена в одной из книг, вышедших в Германии в 1930 г., привез ее из Севастополя в 1918 г. германский морской офицер Ханс Дресслер, коллекционер фотографий кораблей. Об этом сообщил А. Елкину один из членов указанного Комитета, тогда председатель Военно-исторического института ЧССР Рене Грегр, в книге которого тоже помещены эти таинственные фотографии. Наиболее достоверная версия их появления — сделал эти снимки один из русских морских офицеров из окна поезда, проезжавшего в период взрывов на линкоре по южному берегу Севастопольской бухты (там и до сих пор идет железнодорожный путь).

Но фотографии сыграли инициирующую роль в поисках А. Елкина. Расследование линии на умышленный подрыв новейшего линейного корабля во время войны с Германией привело А. Елкина к знакомству и совместной работе с писателем А. А. Лукиным, бывшим чекистом, о котором уже упоминалось. Результаты этой работы подробно изложены в книге А. Елкина «Арбатская повесть», кратко же они состоят в следующем.

Арестованный в 1934 г. немецкий агент Верман, руководитель шпионско-диверсионной группы в Николаеве, на следствии показал, что помимо диверсионной деятельности в советское время (конкретные факты не приводятся) в 1916 г. он организовал диверсию на линкоре «Императрица Мария», за что был в 1926 г. награжден Железным Крестом 1 степени.

Немецкие подданные Верманы приехали в Россию в конце XIX в., будущий агент, Виктор Эдуардович Верман родился уже в России в 1884 г., учился в Германии, там же начал военную службу в 1903 г., как подданный Германской империи во время службы был завербован немецкой разведкой и в качестве агента вернулся в Россию в 1905 г. Работая в Николаеве, Верман создал шпионскую группу, в которую входил городской голова Николаева Матвеев, инженеры Линке, Шеффер, Сгибнев и Феоктистов. На загородной даче городского головы находилась радиостанция, с помощью которой передавались оперативные данные о строительстве кораблей на николаевских заводах и добытые сведения о передвижениях боевых кораблей.

Сгибнев был по специальности электротехником, образование он получил в Германии. После вербовки Верман устроил его на судостроительный завод «Руссуд» в 1911 г. ответственным инженером за электропроводку и освещение строящихся кораблей. По словам Сгибнева на следствии, главная цель их группы — недопущение ввода в строй Черноморского флота заложенных в Николаеве новых линейных кораблей, в первую очередь головного из них — «Императрицы Марии». Хотя с началом первой мировой войны Верман, как и другие немцы, был выслан из Николаева, он продолжал руководить подготовкой диверсионного акта. По его указанию диверсию готовили и осуществили Сгибнев и Феоктистов, за выполнение акции им было обещано 80 тыс. рублей золотом в швейцарском банке. Но получить их помешала революция. На допросе Сгибнев рассказал: «Как отвечающий за проводку электросистем я позаботился о том, чтобы в пороховых погребах в необходимую минуту при перенапряжении электросети возникли замыкания. Такие «болевые точки» в погребах были сдублированы. В основном же мы рассчитывали на переданные нам через Вермана специальные механические взрыватели, пронести которые на «Марию» не составило никакого труда ввиду полнейшей безалаберности в ее охране и постоянной возможности нам, как представителям завода, бывать на корабле. Место взрыва — Севастополь — было избрано не случайно: диверсия в самом Николаеве могла бы поставить под удар русской контрразведки нашу организацию…»^{174}

Кстати, есть в акте комиссии по взрыву на «Марии» один абзац, который в какой-то степени перекликается с показаниями Сгибнева. В акте говорится: «…Показания мичмана Мечникова, на вахте которого съехали последние четыре мастеровых Путиловского завода, работавшие в бомбовом погребе 1 башни, находятся в противоречии с показаниями нескольких нижних чинов, которые утверждают, что в ночь с 6 на 7 октября после 10 часов вечера они видели двух мастеровых. Установить в точности справедливость этого показания или опровергнуть его не представляется возможным».