Катастрофа или гибель Атлантиды - [9]

Предчувствие не обмануло ее. Это было ожерелье. То самое ожерелье. В густом освещении Веселого Грота невозможно разобрать цвета, но Касс сейчас же узнала эти, непонятным образом прилаженные друг к другу гладкие речные камни, искусно выгравированные на каждом из них изображения русалки и кентавра.

— Русалка Лега, — сказал Рамтей. — Он просил передать это ей… — Рамтей опять испытующе взглянул на Касс: — Перед смертью.

Касс почувствовала жар. Жар волнами разливался по телу, каждая волна била в щеки и виски. Теперь определилось точно: речь шла о той самой русалке. Русалке с коротким звучным именем Лега. Значит, из-за русалки Леги заинтересовался вдруг Рамтей Прекрасной Девой Касс. Но что могло связывать машину с Настоящим? Атлантом номер два?

Рамтей сидел, чуть набычившись, но смотрел Касс прямо в глаза. Будто пытался точно понять, вникнуть в ее мысли, чувства. — Кентавра уничтожили полчаса назад. — Взвешивая каждое слово, сообщил Рамтей. — Перед смертью несчастный просил меня передать тебе для Леги свой последний дар. Он сказал, ты была ее близким другом.

Затем, по-прежнему не мигая, продолжил так же в упор смотреть на Касс, спросил: — Ты знаешь, где ее искать?

— Честно говоря… — смущенно прошептала Касс.

— Второй аквариум, средний круг, — бросил Рамтей.

— Хорошо, — сказала Касс. — Я, правда, давно не видела ее. — Она замялась. Ей вдруг почему-то стало стыдно, что детская дружба с Легой оборвалась. Но какое все-таки отношение имел Рамтей к машинам? Неужели… Мог ли Рамтеем быть тот самый “Он”, у которого собирался просить помощи кентавр? Неужели брат Зева взялся бы помогать машине?

Рамтей, тем временем, молча и с видимым отчуждением читал что-то, ясное только ему самому, в ее душе. Она не нашла ничего лучше, чем пробормотать: — Я не знала, что машины умеют любить.

— Да-да, машины, нам привычно и легко называть их машинами. — По-твоему, Лега похожа на машину?

— Ну, Лега, конечно… — сказала Касс.

— Это живые существа, — внушительно и желчно, очень похоже на Ноэла, произнес Рамтей. — Не только Лега, а все они. И способны на все то, на что способны живые существа: на злобу, и на зависть, и на сострадание, и на любовь, и на боль, — в глазах брата Зева загорелся странный огонь. — Правда, они не умеют проливать слез, но чувствуют не менее остро, чем мы. Я полагал, ты это знаешь по своей собственной дружбе с русалкой.

Касс открыла рот, готовая слушать. Этого нового, неожиданного, необычного Рамтея она не знала. Ей хотелось услышать от него побольше, но взгляд Рамтея ушел куда-то за собеседницу, огонь в его глазах погас так же внезапно, как и вспыхнул, лицо стало еще более холодным, еще более отчужденным.

Касс оглянулась: к их ложам подходила Эрида. Очередной партнер ее при ближайшем рассмотрении оказался откровенным еще юнцом, обладателем копны рыжих длинных кудрей, под стать самой Эриде. Юнец поклонился Касс чуть неуклюже: мешало то, что одной рукой он продолжал обнимать партнершу. К тому же он на сегодня явно переборщил с нектаром.

— Привет, малышка Касс, — Эрида не скрывала изумления. — Видеть тебя здесь, Рамтей, — большой и приятный сюрприз. — Тот в ответ на приветствие буркнул что-то неясное. Эрида же, кокетливо указав пальчиком на друга, с гримаской из тех, какие можно понимать по-всякому, сказала: — Это Эрмс.

— Привет, дядя, — развязно бросил юнец Рамтею.

Тот небрежно кивнул, всем своим видом показывая, что никакого интереса ни к непрошенным собеседникам, ни к неожиданной беседе с ними не испытывает.

Касс удивилась этому обращению. Видимо, не отреагировала на имя “Эрмс” должным образом, потому Эрида сочла нужным подчеркнуть: — Эрмс — младший сын Зева.

Касс, хорошо знакомая с тремя детьми Зева, Фестом, Арсом и Финой, удивилась еще больше: она не помнила, чтобы имя Эрмс упоминалось когда-либо в их семье. Прекрасная Дева, однако, улыбнулась новоявленному члену семейства Зева и пробормотала все то, чего требовали законы вежливости.

— Я незаконный, — как будто читая ее мысли, объявил юнец и презрительно усмехнулся: — И, боюсь, множество нас, бедняжек, у папашки моего… — Он сделал свободной рукой широкий жест, обозначавший множество, расхохотался и добавил: — Живем вдвоем с Майей в Тулане.

— Майя? — встрепенулась Эрида.

— Имя моей матери, — продолжая обнимать партнершу, отчего казался слегка скособоченным, пояснил Эрмс. — Я привык называть ее по имени.

Внимательно вглядываясь в Рамтея на предмет произведенного впечатления, Эрида щебетала: — Представляешь! Зев, этот деспот, прятал от нас этакого белокурого красавца.

— Мне пора, — коротко бросил Рамтей, ни на кого не глядя.

Касс поспешно, пожалуй, чересчур поспешно, поднялась вслед за ним…

Ею цепко владело чувство обиды. Представлялось знакомство с Рамтеем так: пришел человек в дом, а туда его не звали, не ждали его там, не нужен он был там никому. Дверь в дом случайно распахнулась, но тут же и захлопнулась перед самым носом, не дав ничего ни узнать, ни понять. Что могло открыться там, за той дверью, которую Рамтей бесцеремонно затворил перед ней? Пока прояснилось только одно: смутная, оказывается, это личность, брат Зева, атлант номер два.