Катастрофа или гибель Атлантиды - [6]

Муза сама закрыла глаза и затянула в голос, задавая общим вибрациям Круга тон и частоту.

— Не думай ни о чем, — приказал Лон. — Разговаривай, ходи… Хочешь, давай петь… или целоваться.

— Целоваться — это хорошо, — задумчиво согласилась Касс.

Лицо музы на экране съежилось, стало совсем мелким, занимая теперь минимальное пространство в верхнем левом углу. На черном бархате появилась точка, затем еще одна, еще… Вот уже множество точек кружится вокруг невидимой оси. Вот точки укладываются в застывшую форму…

— Русалка! — объявил Лон упавшим голосом. — На тебе!

Касс и сама уже увидела очертания русалки, вздрогнула и почувствовала, что ее щеки краснеют. Вот она, русалка. Неужели Лега?

Точки опять сместились, поехали куда-то, чтобы перелиться в новую форму. Вот уже русалка плавает в пенистых волнах, играет на солнце, смеется радужным брызгам… Кентавры выволакивают на берег стеклянные контейнеры с рыбой, заготовленные русалками за день.

Русалки носятся вокруг, и стрекочут, и хохочут… Лега не принимает участия в общем веселье. Лежит себе поодаль на мокром песке, мечтательно улыбается, чего-то ждет. Один из кентавров часто смотрит на нее влюбленными глазами. Сначала взгляды его торопливы, бросаются украдкой. Постепенно их длительность увеличивается. Все труднее становится кентавру отвернуться, все чаще глаза его ищут русалку, все мечтательнее задерживаются на ней, все более долгими бывают эти остановки. В конце концов, кентавр смотрит на русалку, почти не отрываясь.

Но вот погрузка закончена. Время отдыха. Кентавры группой бегут купаться. Тот из них, кто посматривал на русалку, теперь приближается к ней, ложится рядом на мокром песке. Она гладит его по волосам, он целует ей руки, лицо, грудь.

Прямые рыжие волосы кентавра жестки. Мягкие, зеленые, как речная водоросль, волосы Лети податливы. Что-то новое, тревожное, неожиданное появилось в ее движениях.

Всем известно: программа машин не включает вообще никаких чувств, а особенно, ненависти и любви. Машины создаются для того, чтобы работать, а не любить. Что же это с Легой? Лицо ее приближается к его лицу, кентавр и русалка целуются.

Бока его начинают лосниться, дрожать… Он отталкивает тело русалки, вскакивает на ноги…

— Что ты? — тихо спрашивает русалка? — Разве ты разлюбил меня?

— В том-то и дело, что слишком люблю, — шепчет кентавр. — Прости меня, не могу больше.

— Что с нами? — русалка качает головой.

— Болит, — отвечает кентавр. — Болит все: снаружи, изнутри. Тело болит, мысли болят. Не могу больше.

— Значит, все, что было раньше, все-все просто пустая болтовня? — если бы русалки умели плакать, то сейчас, наверно, по ее лицу текли бы слезы.. — Все наши разговоры? “Главное не тело, главное — эго… Наслаждение эго гораздо больше, тоньше, выше, чем наслаждение тела… Слияние не на телесном, а на духовном уровне “, ты забыл?

— Я ничего не забыл, — Кентавр кивает головой. — Помню каждое твое слово, каждое твое движение. Но природа берет верх, прости.

— Что ты, — шепчет русалка, — какая природа, мы же машины!

— Этого не может быть! Они обманули нас! — Кентавр вскакивает, голос его срывается на крик. — Проклятые Настоящие обманывают нас всю жизнь. Мы умеем любить, умеем страдать! А как я, оказывается, могу ненавидеть! Разве они знают, что такое любовь! Что они вообще понимают, кроме наслаждения своих тел? Это они машины, не мы!

На экране поехали вперемешку черные и желтые полосы: муза поспешно прервала сеанс.

— Вот оно что! — прошептал Лон. — Как я сразу не догадался? Впрочем, разве туг догадаешься? Русалка и кентавр, с ума сойти.

Муза поблагодарила всех участников Круга и закончила передачу просьбой звонить и сообщать о русалке, кто что знает.

— Как ты сказала, ее зовут? — переспросил Лон.

— Забудь, — попросила Касс. — Она не виновата.

— Вот это любовь, — протянул Лон. — Просто номер один! Представляешь, любовь между кентавром и русалкой… Бред.

— А результат — сюжет вполне для Лона Апола, — подытожил вернувшийся на экран Ноэл, будто мог слышать замечание Лона…

— Да почему же Лега? Почему именно Лега? — думала Касс. — Мало ли русалок плавает вокруг? У всех у них волосы зеленые, почему же обязательно Лега?

— Распустились машины, — сквозь зубы процедил Кронот.

— Машины? — переспросил Ноэл. — А может, все-таки, не машины?

— Машины, машины, — проворчал Кронот. — Прочистить память обоим…

Ноэл, помолчав секунду, тихо проговорил: — Я не знаю, не в состоянии предсказать время, порядок и конкретную причину… Может, Гея, обезумев, столкнется с другим, соразмерным ей организмом… А может, Вы в своем институте Времени доиграетесь…

— Я в своем институте Времени не играю, уважаемый.

— Или авария, в Вави, на Фаэтоне, — не слушая, прошептал Ноэл. — Только я чувствую, что очень скоро…

— Чувствую, — подчеркнул Кронот. — Вот это и есть самый верный научный довод.

— Возможно, — сказал Ноэл. — Не раз уже в истории Геи признавалось научным то, что веками считалось бредом.

— Ваше мнение, господин ученый муж, сказала муза. — Могут ли жители Геи подготовиться, да и останется ли кто-то в живых?

— Трудно сказать, несет ли предсказываемый мной катаклизм гибель всего человечества, скорее погибнет цивилизация, то есть, главным образом, Атлантида. На других континентах люди, вероятно… Я бы сказал, очень вероятно, погибнут тоже. А те немногие, что останутся в живых, будут отброшены на первобытный уровень… Возможно, им придется заново открывать для себя огонь… или изобретать колесо… — Ноэл что-то беззвучно пожевал и быстро, вроде бы случайно, вскользь, заметил: — Да, я готовлюсь.