Катастрофа или гибель Атлантиды - [21]

Орф шумно втянул в себя воздух, так же шумно выдохнул и, вызывающе глядя на Касс, положил руку на обнаженную грудь Фадиты.

Окружающие разом зашумели, зашевелились, заговорили.

У Касс перехватило в горле и заныло где-то внизу живота.

Давно ставшая привычной мода полностью обнажать грудь, закрывая только шею несколькими рядами драгоценностей, внезапно показалась девушке постыдной, нагота собственной груди вдруг стала раздражать и стеснять движения и дыхание.

Касс исподтишка оглядела других женщин: все казались безмятежными, держались вполне непринужденно. Правда, бросалось в глаза то, что в сторону Фадиты и Орфа дружно старались не смотреть.

Касс взглянула на Уэшеми. Тот смотрел прямо на нее. Оценивающе? Испытываюше? Осуждающе? Она заметила: предварительно шепнув что-то Уэшеми, Лон двинулся к ней.

Молодой халдей пожал плечами и пошел вон, а Лон подошел к Касс. На манер Орфа, по-хозяйски положил руку на грудь подруги, пробормотал: “Ну что ж, вполне приятно: гладко, мягко и тепло”, - и выразительно посмотрел на соперника.

Или, может, и не на Орфа вовсе, а на Фадиту?

— Глупо, — подумала Касс: — Все глупо, все — ни к чему. Касс взяла руку Лона и мягко отвела в сторону.

— Пойдем, — шепнула она. — Скоро состязания поэтов.

Глава 7

Лон и Касс двинулись к внутреннему двору, туда, где в ожидании выступления поэтов начали собираться гости.

Визо-съемочная команда во главе с музой по изящным программам уже была там. Муза нетерпеливо вышагивала взад-вперед. Понять ее нетерпение было легко: сегодня на одном концерте впервые сходились два соперника, два самых знаменитых в Атлантиде поэта и певца: Лон и Орф.

Касс заметила Уэшеми. Неловко озираясь, тот переминался с ноги на ногу посреди двора. Перед ним Эрида. Прекрасная Дева нашептывала что-то. Взор ее таинственно блуждал, на лице играла многообещающая улыбка.

— Ах! Надо ж было предупредить халдея… — озабоченно сказал Лон.

Касс взглянула туда еще разок. В груди остро кольнуло: предупреждать было поздно. Бедный Уэшеми! При мысли о нем Касс снова почувствовала прилив нежности. Она опять взглянула на Эриду: та льнула к собеседнику всем телом, тонкие ее руки так и летали вокруг, норовя доверительно дотронуться то до руки, то до плеча, то до волос молодого человека. Уэшеми, вероятно, не возражал. Нежность сменилась невнятной тоской.

У сверкающего всеми возможными цветами и подсветками фонтана было приготовлено ложе для выступления. Вокруг были расставлены кресла для публики.

К Лону неуклюже подскочила рабыня. Вид у нее был, мягко говоря, жутковатый. Рук из боков торчало — не сосчитать, и на каждой балансировал поднос, уставленный всякой всячиной.

— По-моему, тут что-то от паука, — громким шепотом поделился впечатлением Лон.

Касс показалось, на подносах что-то зазвенело, будто задрожали державшие их руки.

— Только урони! — угрожающе прошипела подошедшая следом Фина. Впрочем, тут же, легко сменив голос на нормальный, она с гордостью сообщила гостям: — Уникальная машина, сделана по моему заказу. Второго подобного ей чудовища нет на Гее.

— Да, сестренка, воображение у тебя… — Эрмс помахал своими золотыми кудрями.

— Смотри, не уведи, — кокетливо, будто обращалась не к брату, а к любовнику, произнесла Фина.

— Вообще-то я, конечно, могу, — усмехнулся тот, словно речь шла о чем-то вполне достойном. — Но эта уж слишком страшна… Тем более, для меня, заезжего провинциала…

— Даже для меня, — только для Касс шепнул Лон, — эта штука непривычна. Мало, что страшна, жутка!

— Да я даже салфетки из этого множества ее рук не возьму! — продолжал распалившийся Эрмс. — Ты уж прости, сестра. Но надо же было придумать да еще воплотить в жизнь такое уродство!

Рабыня сильно вздрогнула всем своим множеством рук. От этого один из подносов накренился, посуда на нем немедленно отозвалась тревожным звоном.

Арс, непостижимым образом вдруг оказавшийся рядом, сделал быстрое движение ногой. Движение это было настолько неуловимым, что вряд ли кто-либо вообще успел его заметить. Даже Касс, рассматривавшая в тот момент этот шедевр воображения Фины, не могла с абсолютной уверенностью утверждать, что в действительности видела, как старший сын Зева толкнул женщину-паука. Но в результате несколько подносов зашатались и рухнули вниз.

По мозаике пола с гулким грохотом покатились кубки. Заскользили красные струйки вина вперемешку с многоцветными каплями, сгустками фруктовых нектаров. Веселым звоном брызнули осколки хаттийского фарфора, зашлепали персики, черешня, виноград, кремовые трубочки и… — чего только не было на всех подносах рабыни.

— Рахел, — завопила хозяйка. — Плетки захотела, погань?

Касс вздрогнула, таким страшным стал голос Фины.

— Исполосовать эту дрянь, — со спокойной улыбочкой предложил Арс.

Рахел неуклюже и беспомощно топталась, пытаясь свободными руками что-то подобрать, что-то затереть, что-то исправить. В какой-то момент она наклонилась, опять оказавшись спиной к Арсу.

Тот не замедлил сделать все то же незаметное движение ногой. Рабыня покатилась под ноги гостям вместе со всеми своими руками и остальными, до тех пор пока еще державшимися на них кубками и подносами.