Катарсис - [23]

Увы, грома, молнии, ливня не предвиделось, он, несколько обескураженный, разжал объятия, Юл, кажется, поняла:

– Я не из тех, кто стремглав бросается на мужиков или мигом отвечает на их порывы, запомни, дорогой, и сделай выводы, – словно оправдываясь, дабы не выглядеть в его глазах слишком сговорчивой. – Скажи-ка лучше, что означает твое имя. Вряд ли Данила, значит – Даниил. Даня. Угадала?

– Ход мыслей правильный. Даниил означает: судья мой Бог, или Божий суд, или же Бог всему судья. Достаточно удачлив во всем, всегда спокоен, уравновешен, абсолютно неконфликтен. Некоторые, однако, считают его бессердечным, жестоковыйным…

– Как ты сказал? Жестоковы… – не поняла Юл. – Такого мудреного слова не встречала.

– Жестоковыйный – значит упрямый, своевольный. Скажем, как ишак или верблюд, не сгибающий шею, не дающий упряжь на себя надеть.

– Ишак… – прыснула по-детски, в кулачок, а не громыхнула хохотом. – Ты и вправду такой?

– Пожалуй, нет, но порой становлюсь непокорным. Возможно, льщу себе, желаемое за действительное выдаю, – вздохнул с сожалением.

– Ты, по-моему, не такой, ты мягкий, податливый, как плюшевая игрушка. Бабы из тебя веревки вить могут…

– Ну, тебе виднее… – сравнение Юлианы явно не обрадовало. – Давай вернемся к Даниилу. Основной его недостаток – склонность к излишнему самокопанию и самоконтролю. Погружаясь в собственные чувства, Даниил с легкостью может потерять всякую связь с окружающими, и именно поэтому задача близких людей – не допустить, чтобы такой открытый и общительный человек вдруг резко и надолго ушел в себя.

– Я примерно так и предполагала. А по женской части как он?

– Всегда готов.

– Это я уже поняла.

– Кстати, ни за что не кинется на броскую и яркую наружность, в особенности, если за ней будет скрываться пустая и неинтересная личность. Надо заметить, что вообще в женщине Даниил максимально высоко ценит честность, порядочность, верность. Женщина, которая сможет завоевать его горячее сердце, действительно никогда не станет жалеть об этом – ведь он отличный муж и прекрасный семьянин. Чистое вранье, поскольку я давно в разводе, жена мне изменила и вышла замуж за макаронника, живет с ним в Сицилии.

 – Шансов у меня мало, – вздохнула, похоже, искренне, пропустив мимо ушей жену.

 – Не переживай, верить гороскопам и прочей фигне – удел заведомых чудаков на тринадцатую букву алфавита. Будем выше этого.

– Тринадцатая буква? – зашевелила губами, считая, и понимающе качнула головой: – Все понятно…

10

Воскресным вечером все произошло так, как должно было произойти. Выпив вина, Юл раскраснелась, влажная прядка волос упала на лоб, в голосе зазвучали протяжные, нежные, беззащитные интонации, сама того не осознавая, она внезапно приблизилась к типу женщин, имевших над Даном особую власть – его неудержимо тянуло не к целеустремленным, активным, решительным, а напротив – к существам с плохо скрытой мольбой о помощи и непроизвольным стремлением раствориться в мужской силе. Юл к прежним достоинствам добавляла мимолетное, колеблющееся, зыбкое, как пламя свечи, преображавшее облик. Казалось, все как прежде, и через мгновение – и тоже всего на мгновение – метаморфоза, превращение во что-то удивительное, неповторимое, непознаваемое.

Так происходило в эти минуты.

В сексе Юл оказалась застенчивой, не было предполагаемого неистовства, буйства плоти, необузданного темперамента. Дан, впрочем, не разочаровался, скорее, обрадовался – он представлял Юл совсем иной – чуждой стеснения, отвергающей условности, диктующие женщине сознательно не раскрываться при первом интиме, оставляя напоследок некую тайну. Нет, вовсе нет, она не играла, не пыталась выглядеть особой без опыта, – была сама собой, что еще больше к ней притягивало.

Они отдыхали после соития, одеяло спустилось и обнажило левую грудь Юл с коралловым соском на темном выпуклом ареоле, сосок напоминал ластик на обратном конце карандаша. Дан поцеловал его, обласкал кончиком языка, Юл вздрогнула.

– Не возбуждай меня без нужды…

– Как раз нужда есть, – парировал. – Послушай… – Мысли его переключились совсем на другое. – Ты читала Оруэлла?

– А кто это?

– Писатель замечательный. Брит. Главный его роман – “1984”. Написан через несколько лет после мировой войны с Гансонией. Вещь страшная – о том, что происходит с обществом при полном отсутствии свободы.

– Наверное, ничего хорошего.

– Почему “наверное”?.. Один его герой говорит: люди в массе своей слабые, трусливые существа, не могут выносить свободу, не могут смотреть в лицо правде, поэтому ими должны править и постоянно их обманывать те, кто сильнее их. Написано давным-давно, а звучит, будто сегодня…

– Да, смахивает на нашу жизнь, – согласилась Юл.

– Так вот, двое героев влюбились друг в друга. Ее зовут Джулия, почти как тебя, тоже темноволосая, правда, с веснушками, которых у тебя нет. Кругом слежка, экраны, прослушка, она находит возможность встретиться со Смитом, тайком передает ему записку: “Я вас люблю”. Едут за город, предпринимают особые меры безопасности, находят укромный уголок и занимаются чем положено. Наперекор всему, с вызовом гадской, подлой системе.