Кастрация - [39]

Шрифт
Интервал

- А ты не потому ли так говоришь, - холодно возражаю я, - что у тебя самого слишком большие амбиции пропали без исполнения?

- Послушай, - касается моей руки Брукезия, и вижу, что бес какой-то распирает его изнутри, - как по-твоему, из чего Господь сотворил Адама?

- Из глины, конечно, - тому отвечает Кимврог. - Из праха земного. Сказано: И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою. Книга Бытия, глава вторая, стих седьмой.

- Какой черт - из глины?! - только отмахивается Брукезия. - Какая тогда глина? Откуда? Ее выдумали только, чтобы самим себе польстить. Адама Господь сотворил из Своего дерьма. Этого материала повсюду было вдоволь тогда, ведь про отхожие места не сказано нигде, что они также относятся к шести дням Творения. Конечно, из дерьма. Да и потом всему сословию адамову изрядно досталось блага от его прародителей.

Кимврог с Альмавивой смеются выдумке товарища своего и, должно быть, рассчитывают на меня.

- Послушай, Лягушонок, - с легким презрением Брукезии говорю, - а ведь это они смеются над тобой.

- Он не лягушонок, - серьезно поправляет меня Кимврог; и привыкаю к прозвищам их понемногу. - Он хамелеон.

- Гу-убка!.. - глядя на меня будто на диковину, вдруг мелодично тянет Альмавива. - Какой Губка!..

- Ты думаешь - Губка? - озабоченно переспрашивает Кимврог. - Не Сычок?

- Нет-нет, Губка, - снова говорит самый молодой из троих. - Да посмотри же сам.

Губка так Губка, мне все равно, что они обо мне еще придумают, или как назовут. "Антильские девушки" закончились, и теперь - "Шаги на снегу". Я рассматриваю всех троих без отвращения, но мне только с ними никак не почувствовать сродства. Девушки ли перевелись, острова ли с лица земли стерты? Будем считать это ноктюрном. Пируэты противоречия. Наследник. Последователь. Венеты и прасины в торжественном полувозбуждении негромко переговариваются между собой на трибунах, неясное гудение, наподобие шмелиного, разносится по залу.

- Лучше бы я стал астронавтом, - со вздохом вдруг Брукезия говорит, ни к кому не обращаясь, как будто поглощенный собой. - Подумать только, а ведь в свое время у меня была такая возможность.

- А-А!.. - безразлично отмахивается Альмавива, - такое же дерьмо!..

- Тебя нельзя было отправлять в космос, - насмешливо Кимврог возражает товарищу своему. - Находясь в составе малочисленного экипажа, ты бы там... Ты, наверное, не в курсе, - поясняет он мне, - что наш друг Брукезия в прежние времена отличался ярко выраженной склонностью к гомосексуальным контактам. Теперь-то он, конечно, не опасен... - он и Альмавива хохочут, но Альмавива внезапно умолкает, мрачнеет и немного вроде даже отдаляется от нас. Все у них подстроено, каждое движение подстроено, догадываюсь я. Я жалею о каждой минуте лояльности, которой всегда искусно находил оправдания. Путь презрения моего - в сторону объективности. Пуповина признательности надорвана. Я безо всяких прародителей - африканцев - ношу в себе семена сенсационных и надсадных озарений.

- Как бы там ни было, но опыт все-таки получился любопытным, продолжает Кимврог. - Одни свойства, естественно, снивелировались, другие же проявляются резче, заметнее. Однако, стоит ли это той цены, которую?..

- А я все-таки согласен с Альмавивой, - Брукезия на то отзывается. Все кругом дерьмо, одно дерьмо. Истина в том, что из нас, избранных, все еще избирают. А зачем, для чего?.. Или все только одна игра, дорогостоящая игра, которую называют жизнью?.. Игра для пресыщенной власти и обывателя!.. Какие роли отведены каждому из нас?.. А? Вот ты, немчура, что молчишь? напускается он на Кимврога.

- Да пошел ты!.. - огрызается тот.

- Ну, наш Губка ничего не боится, - продолжает Брукезия. - Ведь он-то, конечно, твердо рассчитывает как раз и быть избранным. И он, если уж совсем ему станет невмоготу, уж конечно, сумеет дезертировать во власть или в созерцание, не так ли?

- Угадал, милый, - язвительно отвечаю я.

- Один погиб от кровоизлияния в мозг, - начинает Кимврог, - другой перерезал себе вены, еще один выбросился из окна на двадцать втором этаже, двое неизлечимо больны психически, мой непосредственный предшественник заперся в загородном доме, охраняемом десятком волкодавов, и, говорят, строчит один за другим какие-то трактаты мистического содержания, представляющие собой невероятную заумь и бессмыслицу, его уже несколько лет не видела ни одна живая душа. Истории этих людей мало кому известны, но это не значит, что их не существовало. Известна же одна праздничная, торжественная сторона. Опыт противостояния никогда не гарантия праведности, но всегда свидетельство скрытой нечистоты. Вообще же новая непорочность едва ли оправдывает себя. Хотя, может быть, просто вероятность попадания мала, а сама идея...

- Господа мерины, - карикатурно гнусавит вдруг Альмавива. - Не нужно преждевременно портить этого славного жеребчика.

- Этот жеребчик, - холодно возражает Брукезия, - не без своей парши занесся в наш табун.

- Ваша кабанья настойчивость... - говорю я, и тут же умолкаю, и все четверо наблюдаем, как стремительно подходит к нам Робинсон.


Еще от автора Станислав Иванович Шуляк
Русское народное порно

Роман Станислава Шуляка «Русское народное порно» пребывает в русле традиции, не особенно прижившейся в отечественной литературе, традиции, представленной такими авторами, как Маркиз де Сад, Дэвид Герберт Лоуренс, Генри Миллер. Повествовательный психологизм соединяется здесь со сгущённым эротизмом, и замешена сия смесь безудержной стихией народного языка. Результат выходит поистине взрывоопасным.


Лука

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Непорочные в ликовании

Аннотация:Роман-особняк Станислава Шуляка «Непорочные в ликовании». Странные герои, говорящие странным языком, пребывают в странных, эксклюзивных обстоятельствах. Страх и насилие правят сим городом, не позволяя обывателю разогнуться, вздохнуть полною грудью. Не таков ли и наш мир? Не подобен ли он библейскому Содому? Ответ каждый ищет для себя сам.


Рекомендуем почитать
Сырые работы

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Новый мир, 2006 № 12

Ежемесячный литературно-художественный журнал http://magazines.russ.ru/novyi_mi/.


Оле Бинкоп

Психологический роман «Оле Бинкоп» — классическое произведение о социалистических преобразованиях в послевоенной немецкой деревне.


Новый мир, 2002 № 04

Ежемесячный литературно-художественный журнал.


Закрытая книга

Перед вами — книга, жанр которой поистине не поддается определению. Своеобразная «готическая стилистика» Эдгара По и Эрнста Теодора Амадея Гоффмана, положенная на сюжет, достойный, пожалуй, Стивена Кинга…Перед вами — то ли безукоризненно интеллектуальный детектив, то ли просто блестящая литературная головоломка, под интеллектуальный детектив стилизованная.Перед вами «Закрытая книга» — новый роман Гилберта Адэра…


Избегнув чар Сократа

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.