Кассандра - [39]

…Клитемнестра и Эгист похоронены немного в стороне от стены; они были признаны недостойными лежать внутри стен города, где похоронен и сам Агамемнон, и те, которые были убиты с ним».

Вера Генриха Шлимана в утверждения древних источников и на этот раз не подвела археолога.

Он нашел упомянутые Павсанием могилы и в них — старинные украшения. Довольно упомянуть, что только одного золота было почти тринадцать килограммов.

Был среди золотых диковин и кубок Нестора, воспетый когда-то Гомером:

…Кубок поставила чудный, с собой привезенный

Нелидом,

Весь золотыми гвоздями обитый; имел он четыре

Ручки, и около каждой из золота по две голубки

Словно бы зерна клевали; внизу его были две ножки.

По столу всякий другой лишь с усилием кубок тот

двигал,

Полный вином; но легко поднимал его старец

пилосский.

Но главное не в найденных сокровищах, а в том, что если, упоминая о древних захоронениях, Павсаний оказался предельно точен, значит, верны и его слова о том, что вместе с Кассандрой были убиты два ее сына-близнеца, Теледам и Пелопс. А судя по их именам, отцом младенцев мог быть только Агамемнон, потомок Пелопса, и рождены они были еще в Трое.

Иными словами, Агамемнон провел в покоренном, разрушенном городе не меньше года.

Первые дни Кассандра была еще очень плоха. Нервная болезнь ее обострилась даже сильнее обычного. Так вышло потому, что исполнение одного из страшнейших ее пророчеств — пророчества о гибели Трои — соединилось с еще большим потрясением от обыкновенного изнасилования (ведь то, что не успел совершить Аякс Оилеев, мог позволить себе и совершил всевластный Агамемнон).

И следует также помнить: любимый город пылал вокруг, убивали ее отца, ее братьев и ее любимых сестер.

К тому же только что погиб Кореб, единственная и невоплотившаяся любовь Кассандры, Кореб, который пытался ее защитить от хватких рук младшего Аякса.

Непостижимо, как смогла перенести все это бедная женщина.

Единственным объяснением может служить только то, что она находилась совсем без сознания либо (что вернее) воспринимала все происходящее с ней не как реальность, а как продолжение собственных страшных видений. Ничего другого я читателю предложить не могу.

…Время, как известно, лечит.

Не покончив с собою в первые же дни после выпавших на ее долю потрясений, Кассандра начинает думать не столько о смерти, сколько о зарождающейся в ее растоптанном теле новой жизни, чистой и невинной.

Она еще может убить себя, на это ей хватит сил, но никогда не посмеет сделать это, вместе с ней умрет и ее будущий ребенок. А может быть, и два, потому что в ее роду явно были двойни, ибо мать ее Гекуба, родила Приаму девятнадцать только сыновей, а сколько еще было у нее дочек… Если бы дети рождались по одному, их было бы куда меньше.

Нигде не говорится о том, как Агамемнон относился к Кассандре.

С одной стороны, он мог вообще не думать о ней, не получив, естественно, никакого удовольствия от телесной близости с испуганной, да еще и психически неуравновешенной женщиной.

С другой…

Первые же слова, сказанные им о Кассандре своей жене Клитемнестре (в трагедии Эсхила «Агамемнон»), звучали так:

«…Ты с чужестранкою

Будь подобрей. На кроткого правителя

И боги благосклонно с высоты глядят.

Никто не хочет рабское нести ярмо.

А пленница моя — подарок воинства,

Сокровище сокровищ — вслед за мной

пошла».

Согласитесь, далеко не каждого человека можно назвать «сокровищем сокровищ». А ведь тут имеется в виду рабыня-наложница. Да и говорится это в глаза родной жене, в первые же минуты встречи после двадцатилетней разлуки!

За что же так ценил Кассандру ее поработитель?

За пророчества?

Они предвещали только смерть.

За красоту?

Если так, то следует уточнить: за красоту, весьма поблекшую после столь многих испытаний, выпавших на долю пророчицы.

За ее материнство?

Последнее мне кажется наиболее близким к истине.

У Агамемнона были, конечно, дети от Клитемнестры (да и не только от нее). Но он их не видел уже много лет, а любимую дочь Ифигению собственноручно направил под жертвенный нож.

Вполне возможно, что родившиеся у Кассандры близнецы (а вещунья все-таки родила их!) были для него своего рода искуплением за смерть дочери. Тем более что они, по своему происхождению, являлись наследниками троянских царей. А это обстоятельство также немаловажно. Кто ведает, как еще в дальнейшем могут обернуться отношения с Малой Азией!

Нужно сказать, что к концу своей жизни (Агамемнон, как и прочие, не верил пророчествам Кассандры и не думал, что его жизнь оборвется столь скоро) царь Микен и Аргоса стал гораздо более мудрым человеком, чем был ранее. Об этом говорит, причем прямо в глаза царю, и корифей хора из цитируемой в этой главе трагедии Эсхила:

«Я не скрою, готовя заморский поход

За Еленой, сочувствия в сердце моем

Ты не встретил. Я мнил: у кормила стоит

Неумелый правитель. Казалось тогда,

Что людей, уходящих на верную смерть,

Ты пустыми надеждами тешишь…

Но тому, кто с успехом закончил свой труд,

От души благодарен я, рад от души, Государь

мой».

Кассандра в эти дни тоже уже далеко не та гордячка, какою она была в дни далекой, безмятежной юности. Здесь она, как справедливо замечает А. Ф. Лосев, «больная, беспомощная, изнемогающая женщина. Она потеряла решительно всех своих родных во время кровавой бойни в Трое и потеряла родину. Теперь она не царская дочь в богатейшем царстве, но несчастная и замученная рабыня, принужденная делить ложе с победителем своей родины».