Каспар Хаузер, или Леность сердца - [137]

Каспар с трудом поднялся, губы его дрожали.

— Я бы ответил: ты не господь бог, ежели такого требуешь от меня.

Квант отпрянул, всплеснул руками.

— Богохульник! — не своим голосом завопил он. Потом простер правую руку и крикнул: — Убирайся, выродок, проклятый лжец! Вон из моего дома, чудовище! Не оскверняй воздух, которым я дышу!

Каспар шагнул к двери; покуда он нащупывал ручку, часы за его спиной отсчитали десять хриплых ударов, смешавшихся с воем ветра.

Охая, без сна, ворочался Квант всю ночь на своей постели. Надо думать, он раскаивался в своей горячности, так как весь следующий день заискивал перед Каспаром. Но тот оставался холодным, ушедшим в себя. Вечером Квант завел разговор о советнике Флиссене; заметил, что все разузнал, и шутливо объявил Каспару:

— Восемнадцать внуков, Хаузер, восемнадцать, ни больше, ни меньше! Как видите, я был прав.

Каспар молчал.

— Но вы совсем ничего не едите, Хаузер, — всполошилась учительша.

— У меня нет аппетита, — ответил Каспар, — стоит мне притронуться к еде, и я уже сыт.

В среду, одиннадцатого декабря, Квант явился к обеду с опозданием и чрезвычайно взволнованный. По пути из школы он отчаянно схватился с ломовиком, на гористой улице нещадно избивавшим своего конягу за то, что у того не хватало сил втащить на крутой подъем тяжело груженный воз. Квант прочитал нотацию живодеру и призвал нескольких прохожих в свидетели бесчеловечного мучительства. Взбешенный ломовик замахнулся на него кнутовищем и заорал, чтобы тот убирался к черту и не смел совать носа в дела, его не касающиеся.

— Слава богу, я узнал имя этого изверга и теперь смогу подать на него рапорт лейтенанту полиции. — Он без устали списывал, как у несчастной клячи с натуги черная кровь выступала между ребер.

— Мерзавец, — негодовал Квант, — я ему еще покажу, будет знать, как мучить животное.

Когда Каспар вышел, учительша спросила, не удивился ли он, что юноша ни слова не проронил по поводу его рассказа.

— Да, я обратил внимание, что он упорно молчит, — заметил Квант.

Полчаса спустя он поднялся в комнату Каспара и попросил его снести на квартиру лейтенанта полиции письменную жалобу на ломовика, которую он уже успел составить. В три часа Каспар воротился с известием, что лейтенант полиции взял длительный отпуск и уехал из города.

AENIGMA SUI TEMPORIS [20]

Через день, то есть в пятницу, когда Каспар вскоре после полудня собрался покинуть здание суда, на лестничной площадке перед последним маршем с ним заговорил какой-то незнакомый господин весьма почтенного вида, высокий, стройный, с черной бородкой и бакенбардами, который попросил уделить ему две-три минуты внимания.

Каспар остановился в смущении, ибо голос незнакомца звучал столь же настойчиво, сколь и почтительно.

Они отошли немного в сторону, где никто не мог им помешать. Заметив растерянность Каспара, незнакомец ободряюще улыбнулся и заговорил все так же настойчиво и почтительно:

— Вы Каспар Хаузер? Вернее, были им до сегодняшнего дня. Завтра вы отбросите это имя. С первого же взгляда на вас мне все уяснилось, я потрясен до глубины души. Принц, мой принц! Дозвольте мне поцеловать вашу руку!

Он нагнулся и запечатлел благоговейный поцелуй на руке Каспара.

У юноши слова замерли на языке. Он был похож на человека, у которого внезапно остановилось сердце.

— Я посланный вашей матери, приехал за вами, — продолжал незнакомец все так же быстро и в тоне глубочайшего уважения. — Думается, вы давно уже были готовы к этому. Но нам надо вести себя осторожно. На нашем пути серьезные препятствия. Вы должны бежать со мною. Все готово. Вопрос лишь в том, пожелаете ли вы безоговорочно мне довериться, и еще, смею ли я рассчитывать на ваше безусловное молчание?

Откуда могли у Каспара взяться силы ответить на такие слова? Он смотрел в лицо человека, с ним говорившего, и это лицо представлялось ему совсем необычным, словно явившимся из сказки, взгляд же его между тем был нелепейшим образом прикован к оспинам на носу и на щеках незнакомца.

— Ваше молчанье для меня достаточно красноречиво, — сказал тот с быстрым поклоном. — План мой таков: завтра в четыре часа пополудни вы придете в дворцовый сад к липовой аллее со стороны дома Фрейбергов. Вас проведут к экипажу, который уже будет наготове. Наступающие сумерки будут благоприятствовать нашему бегству. Приходите без верхней одежды — так, как вы сейчас здесь стоите; для вас будет приготовлено платье, соответствующее вашему рангу. На первой же станции возле границы — до нее мы домчимся за три часа — вы переоденетесь. Меня вы не знаете. Не следует верить на слово незнакомому человеку. Прежде чем вы сядете в экипаж, я вручу вам знак, несомненно свидетельствующий, что я прислан вашей матерью.

Каспар стоял не шевелясь. Но тело его едва приметно раскачивалось из стороны в сторону, словно весь он заледенел и ветер вот-вот его опрокинет.

— Могу я считать, что мы обо всем договорились? — спросил незнакомец.

Ему пришлось повторить свой вопрос. На сей раз Каспар кивнул, едва-едва склонив голову, ибо в горле у него, казалось, пылал огонь.

— Значит, мой принц, я могу ждать вас в условленный час на условленном месте?