Каштановый человечек - [96]

– Что удалось выяснить? – Нюландер только что прибыл, и дискуссия с Тули́н, к явному облегчению Янсена, прервалась.

– Жилье арендует Бенедикте Сканс, двадцати восьми лет, медсестра Центральной больницы. Полтора года назад у нее с сожителем по решению копенгагенского муниципалитета изъяли ребенка, которого передали на воспитание в приемную семью. И тогда Бенедикте Сканс подала иск к администрации и обратилась к прессе с нападками на министра соцзащиты за призывы к местным властям чаще пользоваться правом изъятия детей у пренебрегающих своими обязанностями родителей.

– Ты имеешь в виду Розу Хартунг?

– Да. СМИ наживу заглотили, но журналисты быстро сообразили, что для изъятия ребенка из семьи имелись все основания, и предали историю забвению. Однако Бенедикте Сканс и ее сожитель ее не забыли, тем более что вскоре их ребенок умер. Сканс госпитализировали в закрытую лечебницу, откуда она вышла только в конце весны этого года. Ее восстановили в прежней должности, и они вместе с сожителем вернулись сюда, но, как ты увидишь по вырезкам на стене, вовсе не для того, чтобы забыть о произошедшем.

Хесс к их разговору не прислушивается – он рассматривает найденные материалы. Большинство их известны ему по копиям документов из хранящихся в копенгагенском горсовете, которые один из оперативников захватил с собой из министерства. Молодые годы Бенедикте Сканс, проведенные в Тингбьерге, исчерпывающе характеризуют такие ключевые слова, как «гашиш», «ночная жизнь» и «незаконченное обучение на продавца одежды». В двадцать один год она поступила в медицинский колледж в Копенгагене, который и окончила с приличными оценками, получив диплом медсестры. Тогда же встретилась со своим возлюбленным, Асгером Неергором, который учился вместе с ней в средней школе в Тингбьерге, только двумя классами старше. Асгер за это время отслужил в бронетанковом полку в Слагельсе и даже побывал в командировке в Афганистане. В конце концов они обустроили совместное жилье в одном из зданий бывшей скотобойни. Бенедикте Сканс устроилась на работу в детское отделение Центральной больницы, жизнь вроде бы наладилась, и они решили обзавестись ребенком. Забеременеть ей удалось не сразу, однако, когда это произошло, у нее, судя по записям куратора из муниципалитета, начались нервные срывы и появились проблемы с самооценкой. В двадцать шесть лет она родила мальчика на два месяца раньше срока, и у нее случился послеродовой психоз. Полноценной помощи от отца ребенка, по-видимому, ждать не приходилось. Так, куратор счел двадцатишестилетнего тогда солдата недостаточно зрелым и слишком замкнутым, причем временами, подзуживаемый Бенедикте, он вообще вел себя агрессивно. Муниципалы предоставили им ряд льгот, однако через полгода психическое состояние Бенедикте Сканс ухудшилось, и у нее диагностировали биполярное расстройство. Как-то раз соцработники целых две недели не могли связаться с Бенедикте и обратились в полицию. Полицейские навестили семью, и, как выяснилось, очень вовремя. Семимесячный мальчик лежал без сознания в своей кроватке, перемазанный испражнениями и рвотной массой. Налицо были все признаки недоедания. В больнице выяснилось, что у ребенка хроническая астма и аллергия на некоторые пищевые продукты, так что несколько кусочков шоколада с орехами, которые ему дали незадолго до прихода полицейских, могли оказаться для него смертельно опасными.

Несмотря на то что полицейские, по всей вероятности, спасли ребенку жизнь, их появление в ее доме привело Бенедикте Сканс в бешенство. С помощью адвоката по назначению она начала дело против властей и одним из орудий возмездия избрала прессу. Во множестве интервью Бенедикте гневно осуждала власти за то, как они обошлись с ее маленькой семьей. «Уж если я плохая мать, то плохих матерей на свете море», – так гласил заголовок одного из материалов, обнаруженных в деле. Поскольку муниципалитет не опубликовал сообщения о небрежении ею родительскими обязанностями, создавалось впечатление, что обличительные высказывания Бенедикте Сканс имеют под собой основания. Эта вакханалия в прессе продолжалась до тех пор, пока министр Роза Хартунг не напомнила СМИ и местным властям, что жесткое толкование статьи 42 Закона о соцзащите об изъятии детей из неблагополучных семей осуществляется именно в интересах ребенка. Журналисты вроде бы осознали, что в данном случае муниципалы имели все основания поступить по всей строгости закона, и критические голоса замолкли. И тут произошла трагедия. Мальчика поместили в замещающую семью, проживающую в Северной Зеландии, и все, видимо, шло хорошо, но всего два месяца спустя он умер от воспаления легких. Бенедикте Сканс набросилась с кулаками на инспектора соцзащиты, принесшего ей известие об этом, после чего амбулаторное лечение у психиатра для нее заменили на стационарное в психиатрической лечебнице Святого Иоанна в Роскилле, откуда она выписалась весной и тогда же возвратилась на свое рабочее место в Центральной больнице.

Хесса аж передернуло – ведь размещенные на стене материалы явно свидетельствовали, что женщина психически нездорова.