Каштановый человечек - [83]

С другой стороны, существовали, конечно, эти не совсем четкие отпечатки пальцев на трех каштановых фигурках, найденных на местах убийств трех женщин. Впрочем, они могли означать все что угодно. К примеру, подпись под критическим высказыванием в адрес министра соцзащиты и руководителей органов опеки, и потому министра, само собой разумеется, следует обеспечить серьезной охраной. А каштаны вполне могли быть приобретены в импровизированном киоске Кристине Хартунг до ее смерти. Но все это пока неизвестно – за одним, впрочем, исключением: нет свидетелей, показавших бы, что Кристине Хартунг жива и находится в добром здравии. А чтобы коллеги не возникали, Нюландер заявил, что преступник, возможно, специально запутывает следствие, и потому, дескать, профессионалам следовало бы сосредоточиться на фактах и уже добытых доказательствах.

– Но, как утверждает сарафанное радио, не все твои сыщики разделяют такую точку зрения.

– Значит, ты что-то не так понял. Возможно, речь идет об одной ну очень уж творческой личности, но это и не удивительно – ведь личность сия не принимала участия в нашем расследовании в прошлом году.

– О ком мы, черт побери, говорим? – задал вопрос один из главных инспекторов полиции.

Заместитель Нюландера поддержал шефа, объяснив, что речь идет об офицере связи Марке Хессе, у которого возникли проблемы в Гааге и которого отправили домой от греха подальше, пока не прояснится его будущее. Услышав неодобрительные реплики других присутствующих в адрес офицера связи, еще больше осложнившего отношения с Европолом, Нюландер решил, что дискуссия окончена, но тут начальник окружного управления заявил, что прекрасно помнит Хесса и знает, что тот далеко не дурак. Может быть, сейчас Хесс в разобранных чувствах и мыслях, но в свое время он был одним из лучших сыщиков, когда-либо служивших в отделе.

– Но, по-моему, ты сказал, что Хесс немножко неправильно выступил в Гааге… Что же, это прямо как бальзам на душу, тем паче что министр юстиции не далее как час назад в утренних новостях завил, что нет никаких причин копаться далее в деле Кристине Хартунг. Тем не менее у нас четыре убийства, и один из погибших к тому же полицейский, так что нам нужны какие-то, хотя бы и предварительные, результаты. И мы бы сами себя выпороли, если б еще раз не проверили как следует какие-то вещи – из-за необходимости спасать свою шкуру и честь мундира.

Нюландер отверг подозрения, сказав, что он вообще никого и ничего не спасает, однако недоверие к его словам словно бы повисло над столом красного дерева в зале заседаний управления. Однако Нюландер быстро соображает, и он сразу же добавил, что в том числе и поэтому сегодня отдаст приказ еще раз, и более основательно, допросить Розу Хартунг. Чтобы выяснить, не располагают ли министр и сотрудники ее министерства сведениями, которые могли бы помочь выйти на след преступника.

Затем Нюландер покинул зал заседаний с высоко поднятой головой, но стараясь ничем не выдать возникшего у него в глубине души тревожного ощущения, что тогда, во время расследования в прошлом году, они допустили ошибку.

Он много раз анализировал ход следствия, но все никак не мог взять в толк, в чем же эта ошибка заключалась. Если, впрочем, они вообще ошиблись. Зато Нюландер прекрасно знал, что может забыть о блестящей карьере – здесь ли, в управлении, в другом ли месте в пределах этого города, – если в самом ближайшем будущем они не добьются весомых результатов.

– Ты должен вернуть меня в группу.

– Янсен, мы об этом уже говорили. В группу ты не вернешься. Езжай домой. Возьми неделю отпуска.

– Домой не поеду. Я хочу помочь ребятам.

– Это исключено. Я ведь знаю, что значил для тебя Рикс.

Тим Янсен не воспользовался предложением Нюландера сесть на дизайнерский офисный стул фирмы «Эймс» и остался на месте, уставив взгляд в окно на дворик с колоннами:

– Что сейчас происходит?

– Люди вкалывают. Я сообщу, когда будут новости.

– Так… Выходит, ни хрена они не нашли, Хесс и эта сучка?

– Янсен, отправляйся домой. У тебя в башке туман. Ступай домой и проспись.

– Это Хесс во всем виноват. Это-то хоть тебе понятно?

– В смерти Рикса никто не виноват, кроме преступника. Фактически я, а не Хесс, дал добро на операцию. Так что если тебе кого и винить, так только меня.

– Рикс в одиночку из дома на вышел бы, если б не Хесс. Хесс на него надавил.

– Не понимаю, о чем ты…

Янсен отвечает не сразу. Сперва просто смотрит в окно.

– Мы три недели почти не спали… Все силы положили – и в конце концов нашли улики и добились признательных показаний… И тут является этот говнюк из Гааги и начинает распространять слухи, будто мы на самом деле облажались. – Янсен говорит медленно, отделяя слова друг от друга, взгляд его устремлен куда-то вдаль.

– Да ерунда все это. Дело ведь раскрыто. Так что ни фига вы не облажались. Усек?

Янсен глядит прямо перед собой, точно находится где-то совсем в другом месте, но тут звонит его мобильник, и он выходит из кабинета, чтобы ответить на вызов. Нюландер провожает его взглядом и ловит себя на внезапной мысли, что больше всего ему сейчас хочется, чтобы Хесс с Тули́н добыли в беседе с министром что-нибудь стоящее.