Каштановый человечек - [82]

Тули́н рассматривает гигантскую паутину со смешанными чувствами. Когда они расставались вчера вечером, Хесс был замкнут и немногословен, и, не сумев дозвониться до него сегодня с утра, она уже даже и не знала что думать. Но если судить по тому, что она увидела на стенах, парень не сдался. Однако с другой стороны, это полотно явно свидетельствовало, что у его автора проблемы с головой. Вполне возможно, он предполагал таким вот образом создать для себя связную, цельную картину происходящего, но закончил-то ее совсем в другом ключе. И даже одаренному шифровальщику или нобелевскому лауреату по математике было бы сложно не поддержать рекомендацию автору избавиться от идеи фикс или вообще лечиться от психического заболевания.

Увидев, что сталось со стенами, маленький управдом разразился невероятным количеством пакистанских ругательств и ничуть не утихомирился при внезапном появлении в дверях квартиры запыхавшегося Хесса. Его черная футболка, шорты и кроссовки промокли насквозь, и от находившегося долгое время на холоде тела исходит легкий пар. Тули́н не ожидала, что он такой мускулистый и жилистый; впрочем, при всем при том Хесс явно не в форме.

– Ты о чем думаешь?! Мы же только что все покрасили.

– Я снова покрашу. Ты же сам говорил, что красить надо минимум дважды. – Хесс левой рукой опирается на дверной косяк, а в правой держит свернутую в трубочку прозрачную папку.

– Да уже дважды покрасили! Даже трижды!

Кареглазый мальчик устал ждать отца, и пакистанец против воли выходит в галерею. Тули́н бросает короткий взгляд на Хесса и отправляется вслед за управдомом.

– Подожду в машине. Нюландер требует нас к себе. Через час мы допрашиваем Розу Хартунг в министерстве.

80

– Не помешаю? – Тим Янсен стоит в дверях. У него круги под глазами, чужой отсутствующий взгляд, и Нюландер чувствует исходящий у него изо рта похмельный запашок.

– Нет, заходи.

За спиной Янсена привычно для начала рабочего дня снуют туда-сюда сотрудники отдела. Еще вчера после торжественной церемонии прощания с Мартином Риксом Нюландер отказался возвратить Янсена в состав следственной группы, так что принять его он решил вовсе не по этой причине. Просто он видел, что тот не ответил на приветствие только что покинувших его кабинет Хесса и Тули́н и прошел мимо них, глядя прямо перед собой, будто вовсе их не заметил. Вот и счел необходимым уделить ему немного времени.

Встреча с Тули́н и Хессом выдалась недолгой. Утром Нюландер связался с Министерством соцзащиты, и министр Роза Хартунг через своего советника Фредерика Фогеля передала, что с удовольствием поможет им и сообщит все сведения, каковыми располагает.

– Однако, поскольку министр не находится под подзрением и ничем на скомпрометирована, мы считаем, что речь должна идти не о допросе, а просто о беседе.

Нюландер решил, что советнику не по нраву идея встречи министра с полицейскими и он наверняка рекомендовал ей вообще избежать «беседы». И, по-видимому, министр сама предложила помочь следствию. Но, несмотря на это сообщение, Хесс, который все больше и больше раздражал Нюландера, остался в кабинете.

– Значит ли это, что ты возобновляешь расследование дела об исчезновении Кристине Хартунг?

Нюландер уловил, что Хесс завел речь об «исчезновении», а не о «смерти» Кристине Хартунг.

– Это даже не обсуждается. И если тебе сложно это усвоить, можешь снова поехать в Урбанпланен и допросить там местных.

Вообще-то не далее как вчера поздно вечером Нюландер еще раз задвинул вопрос о допросе Розы Хартунг в долгий ящик, однако давление на отдел все возрастало. Увиденное в садовом товариществе вспоминалось ему, как кошмарный сон, а после убийства Мартина Рикса расследование стало личным делом для многих сотрудников. Человеческая жизнь есть человеческая жизнь, и, по идее, не должно быть никакой разницы, полицейского убили или кого бы то ни было еще, но хладнокровное убийство тридцатидевятилетнего сыщика, на которого, по оценке судмедэкспертов, напали со спины и перерезали ему сонную артерию, отложится в ДНК каждого, кто давал клятву при вступлении в полицейское братство.

Сегодня в семь часов утра Нюландера попросили изложить свое видение ситуации на совещании у руководства. Конечно, в принципе, было несложно рассказать о высокой боевой готовности личного состава, а также поведать о многочисленных запланированных следственных мероприятиях, от которых они ожидают реальных результатов. Но хотя он ни разу не назвал ее имени, во время его доклада над высоким собранием витала тень Кристине Хартунг. И возникало ощущение, будто все присутствующие только и ждут окончания его выступления, чтобы наконец-то можно было задать главный вопрос несуществующей повестки дня об этих гребаных отпечатках пальцев на каштановых человечках.

– В свете произошедшего не возникло ли каких-либо сомнений в исходе дела Кристине Хартунг?

Начальник окружного управления полиции сформулировал свой вопрос на дипломатический манер, но прозвучал он все равно издевательски. Так, во всяком случае, воспринял его Нюландер. Вопрос, конечно, и вправду был самым главным на совещании, и Нюландер почувствовал на себе взгляды всех его участников. Любой из присутствовавших руководителей почел бы за счастье не оказаться на его месте, ибо путь к ответу на этот вопрос был нашпигован минами в не меньшей степени, чем какая-нибудь дорога для гуманитарных конвоев на Ближнем Востоке. Тем не менее Нюландер ответил. Если рассматривать дело Хартунг отдельно, нет никаких оснований полагать, что оно не раскрыто. Расследование проведено тщательнейшим образом, все возможные версии проверены, прежде чем материалы были переданы в суд, и виновный понес заслуженное наказание.