Карусель памяти - [103]

– Думаю, смогу справиться с этим сам, – сказал Джон.

Луи пододвинул лыжи ближе к коляске, и они с Эви благополучно переправили Джона в лыжи. Эви пристегнула его, ремень сидел туго и удобно. Однако было немного шатко, пока Луи не продел лямки через руки. Две маленькие лыжи помогали держать равновесие.

– Раскиньте руки по бокам, – сказала Эви. – Давайте проверим равновесие.

Он сделал, как ему сказали, и Эви и Луи захлопали в ладоши.

– У него не будет здесь никаких трудностей, – сказал Луи.

Он объяснил механизм лыж, как с ними спускаться и подниматься на подъемнике, и когда у Джона не стало никаких проблем с управлением рычага, Луи взглянул на Эви и сказал:

– Я пойду посмотрю, нет ли другого лыжника, который нуждается в моей помощи.

Эви кивнула, когда Луи пошел от них прочь, а Джон широко улыбнулся. Ну, если его и будут опекать, ему все равно. Пускай он и свалится с этих лыж. Все равно дальше земли не упадешь.

Он совершил свой первый спуск по тропе новичков. Эви ехала впереди него задом наперед, указывая весь путь с горы.

– Поверните голову направо, – кричала она. – Отлично! А теперь налево. А сейчас несколько поворотов.

Он скоро научился управлять лыжами. Они были как бы продолжением его тела, и ему очень хотелось набрать скорость, по-настоящему скатиться с горы, но Эви была методична.

– Сначала научитесь азам, – сказала она, когда он пожаловался на то, что едет слишком медленно, и он тут же упал при повороте, доказывая, что она права.

Они ехали на подъемнике вверх вместе, и он был охвачен стремительным чувством полета в воздухе вместе с лыжами и всем прочим.

– Вы делаете успехи, – сказала Эви, когда они висели в воздухе над склоном горы. – Вы, должно быть, катались на лыжах до несчастного случая.

– Мои родители купили мне лыжи прежде, чем я научился ходить, я думаю, – сказал он. – Но это было так давно. А сейчас так здорово!

– Ну, вам еще больше понравится то, что будет через несколько минут, – сказала Эви.

И она была права. В тот момент, когда Джон съезжал с вершины большого горного склона, он почувствовал себя здоровым. Владеющим своим телом. Чувство, поначалу пугающее, быстро привело его в волнение. Какой полный побег от реальности! Голые деревья неслись мимо него, и он отдался весь волнующему чувству полета на лыжах, как будто он снова был подростком. Никакой разницы. А может быть, было еще лучше. Его эйфория заставила его потерять всякую осторожность, и он опять упал – на этот раз на большой скорости, почти что у подножия горы, но, когда Эви поспешила помочь ему, он смеялся.

Он сел в подъемник, не снимая лямок. Эви села рядом с ним снова, подшучивая над его хвастливой храбростью. Ему уже полюбился ее веселый говорок. И вид на горы с места на подъемнике нравился, и укусы холодного ветра в лицо.

Он стал расспрашивать Эви. Где она училась, откуда родом. Ему нравилось смотреть, как она красила помадой свои полные розовые губы. Ее большие защитные очки запотели, и, когда она распахнула куртку, чтобы вытащить носовой платок, он мог видеть форму ее маленьких грудей под голубой шерстью длинного свитера.

«Она едва ли старше, чем Сьюзен. Не будь идиотом». Но он был счастлив. Опьяняюще счастлив. Счастлив до сумасшествия. Сходя с подъемника, он широко улыбался себе. «Ты не нужна мне, Харти».

Когда он представлял, как эта вылазка закончится, он видел себя – и Пэт, если, конечно, ему удастся утащить ее отсюда – уезжающих рано домой, в то время как остальная группа лыжников едет в близлежащий мотель. Но небо уже потемнело, когда он был готов оставить гору. Пэт давно уже вернулась на лыжную базу, где, как он представлял себе, грелась у камина, болтая с другими лыжниками. Когда он пересел назад в инвалидную коляску из моно-лыж в последний раз тем днем, на него обрушилась волна меланхолии, и он почувствовал, что теряет горы, теряет свободу из-за своей коляски и печальных мыслей.

На полдороге домой он и Пэт остановились поужинать. Над густой похлебкой из рыбы и кукурузным хлебом, они решили, что нет смысла ехать оставшийся путь домой в этот вечер. Они устали. Они смогли бы получить пару комнат в мотеле по соседству.

Между ними возник момент спокойной неловкости, когда они въезжали на автостоянку у мотеля.

– Мы можем взять одну комнату, если тебя это не смущает, – сказала Пэт бесцеремонно. Он смотрел на нее, а она быстро добавила: – Это дешевле, а в номере, вероятно, две кровати. Если ты, конечно, не против.

Его не заботили деньги, но мысль о том, что они будут в одном номере, ему понравилась. В эту ночь ему хотелось быть окруженным болтовней. Он боялся пустоты и крушения, которые казались неизбежными после такого полного и великолепного дня. Ему не хотелось думать о неприятном повороте, который сделала его жизнь.

– Но если ты захочешь две комнаты, – Пэт запнулась, – это тоже будет неплохо. Право, я не хотела сказать ничего предосудительного. – Она определенно ерзала на своем сиденье, и он рассмеялся.

– Одна комната – это звучит заманчиво, – сказал он. – Честно говоря, сегодня мне совсем не хочется быть в одиночестве.

Номер был спартанский, но большой, с двумя кроватями королевских размеров. Он и Пэт поочередно посетили ванну. Ему придется спать в тенниске и спортивных трусах, но Пэт появилась из ванны в огромной розовой ночной рубашке с мерзким черным котом спереди, ткань натянулась на ее больших грудях. Очевидно, она была готова провести ночь вне дома. Она, должно быть, знала, что ему понравится спускаться с гор, несмотря на его сомнения.