Карусель - [12]

— Это же ребенок, — с мефистофельской улыбкой на невыразительном лице заявляла мне соседка. — Ей нравится прыгать!

То же самое мне заявил и отец девочки. Тогда я попытался поговорить с самой нарушительницей моего спокойствия. Светловолосая девчушка, ей было уже лет семь, пролепетала, что мама велела ей, придя из школы, прыгать со стула на пол, передвигая его по периметру не слишком заставленной мебелью комнаты, мол, это вроде зарядки. И еще мама сказала, что не надо обращать внимания на дядю с третьего этажа, это плохой дядя и пусть себе злится. Девочка занималась этим иногда по полтора-два часа кряду. Я выскакивал из квартиры — ни о какой работе не могло быть и речи! — и шел пешком до Невского, потом через Литейный проспект назад, по пути заглядывая в совсем мне ненужные магазины. Как-то я поинтересовался у соседа Сережи, какая у моих мучителей из двадцатой квартиры фамилия, он сообщил Синицыны или Синичкины. Мне даже обидно стало за моих любимых птиц...

Когда я рассказывал об этом знакомым, никто не верил, что такое может быть. Я ломал голову, что же делать? Но пока так ничего и не смог придумать, кроме того, что стал еще чаще уезжать из Ленинграда в деревню Петухи Псковской области. Есть еще один выход — это поменять квартиру.

— Красивая у вас люстра, — перехватив мой беспокойный взгляд, брошенный на потолок, заметила Света.

Прыжков не было, но диван-кровать с грохотом раскрылся, потом его небрежно передвинули, потому что пронзительно завизжали паркетины.

Света рассказала, что живет под Ленинградом в Кузьмолово с матерью. У них там свой дом с большим участком, мать бухгалтер магазина, построила два гаража, купила «Жигули», но на них никто не ездит. Может, она, Света, сдаст на права и сядет за руль... На мой вопрос, есть ли отец, сказала, что мать прогнала его из дома, когда ей, Свете, было пять лет. С тех пор она отца больше не видала, он живет где-то в Средней Азии. Стоило бы к нему съездить и получить алименты за пятнадцать лет, наверное, это будет немалая сумма? Отец работает на стройке экскаваторщиком. Впрочем, все впереди, Света не собирается ему дарить такие деньги... Мать не подала на алименты потому, что посчитала их в стоимость дома, который ей достался, но Света недаром учится в Финансово-экономическом институте, она представит счет папаше! Тогда я и внимания не обратил на все это, слова девушки показались мне вполне разумными. Света похвасталась, что даже необходимые справки достала, чтобы припереть экскаваторщика к стенке.

В тот вечер каждое слово, произнесенное Светой, казалось мне исполненным глубокого смысла. Мне все нравилось в ней, даже манера говорить, хотя она частенько употребляла такие словечки, как «бабки», «крутой мужик», так она называла Лешу Налимова, или: «я на все это чикала и брякала!» Ведь ерунда, а мне казалось тогда смешным и остроумным! Леше не мог простить безобидного «старика», а тут «чикала-брякала!» Наверное, когда женщина нравится, нам нравится все в ней, даже глупость и вульгарность. Всему мы, влюбленные мужчины, находим оправдание: мол, это не портит ее, а наоборот, придает еще больше очарования.

Когда она поднялась с дивана, подошла к застекленным книжным полкам и стала рассматривать корешки книг, поворачивая русоволосую голову то в одну сторону, то в другую, я снова отметил, что у нее очень статная фигура: тонкая талия, длинные стройные ноги, высокая грудь и, как циник Налимов говорил, «исключительно красивая попа!»

— Дайте мне что-нибудь почитать, — произнесла она своим проникновенным, с нотками детской звонкости голосом.

— Выбирай, — расщедрился я, хотя старался книги из дома не отдавать, потому что, как правило, назад они не возвращались.

— Их так много, выбери мне сам? — попросила Света.

— Что ты любишь читать?

— Про любовь...

— Ну, тогда возьми «Анну Каренину», — пошутил я.

— Кажется, такой фильм был? — наморщила свой гладкий лобик девушка. — Татьяна Самойлова играла там.

Признаться, меня несколько поразило, что она не читала «Анну Каренину», но я и сам когда-то в юные годы питал предубеждение против литературы, которую навязывала школьная программа...

Если поначалу Света стеснялась признаваться в своей необразованности, то потом честно спрашивала меня про все то, что ей было неизвестно. Зато и мне раскрыла кое-какие «белые пятна» в моем образовании. Света великолепно ориентировалась в стоимости модной одежды, обуви, предметов быта. Знала, где что можно достать, пообещала меня познакомить с неким Вадиком по прозвищу «Кудряш», который на дом приносит любые вещи от кроссовок и пуховиков до видеомагнитофонов и импортных часов, правда, с ним надо ухо востро держать, может и надуть, например, всучить «самопал», выдав его за фирму.

— Самопал? — удивился я. — Он и оружием торгует?

— Дурачок! — рассмеялась Света. — «Самопал» — это подделка под фирму.

Окинув критическим взглядом мою одежду, заметила, что рубашка у меня примитивная, сейчас в моде воротники узкие и с прямыми уголками, а брюки носят типа «банан». Такие брюки я видел на некоторых мужчинах и женщинах и поражался: зачем люди уродуют себя? Куцые, с накладными плечами белесые куртки со стоячими воротниками, мешкообразные клетчатые брюки с напуском спереди и сзади даже стройную девушку превращали в бесформенное существо, чем-то напоминающее космонавта в скафандре. Сама Света была одета по-иному: свитер облегал ее узкоплечую фигуру, юбка в обтяжку в меру короткая. Из украшений — на пальце узкое колечко с камнем, в ушах круглые золотые сережки. И в русых волосах красивая коричневая заколка.