Картошка - [8]
— Ну, Русакова, нашла время и место. Давай, что есть.
— Ничего тут нет, — отдала Рая бумажку. — Кузнецов… вы сами знаете. Некому выступать. Концерт катастрофически срывается.
— Не соскучишься с вами, милые мои.
Марьянна сложила бумажку и пошла вокруг клуба. Заскрежетал под ногами гравий. Марьянна шла неуверенно, потому что не видела Петра Ивановича, стоявшего за деревом. Подойдя почти вплотную, остановилась, огляделась. Вспыхнул огонек сигареты.
— Петр Иванович, вы? — недовольно сказала учительница. — Что вы здесь делаете?
— Стою.
Огонек сигареты выхватывал из сырой темноты грубоватое лицо уже немолодого человека и кору дерева, как бы повторяющую и усиливающую впечатление грубоватости. В огоньке сигареты возникали и исчезали трудные до ожесточения морщины вокруг рта. Воротник плаща был поднят, набухшие поля шляпы отвисли.
— Вы стоите, а там ребята, — начала сердито Марьянна.
— Что ребята?
— Вы же старший.
— Формально… Концерт идет хорошо?
— Нет никакого концерта. Слышите — танцы. Все свелось к танцам.
— Пусть танцуют.
— Пусть? Странный вы какой-то. Воротник подняли, стоите, как будто от кого скрываетесь.
— Да, — ответил Петр Иванович. Марьянна замолкла.
— От кого? — после паузы, понизив голос, спросила она.
Петр Иванович швырнул на землю окурок и резко протянул руки к Марьянне.
— Вы что? — отшатнулась учительница.
— Я пальто вам хочу подать, — он снял у нее с плеч пальто. — Надевайте в рукава. Я покажу вам деревню. Я бывал здесь.
— Вам никто не говорил, что вы похожи на Юрия Никулина? — сердито спросила Марьянна, но все-таки надела пальто в рукава.
— Идемте, пожалуйста, — попросил Петр Иванович. — Здесь такая речка! Ее с Карабут-бугра смотреть надо.
Сбитая с толку странностью поведения Петра Ивановича, Марьянна принялась машинально застегивать пуговицы. Но идти в такую погоду на речку ей не хотелось.
— Я лучше в клуб пойду. Зоя Павловна одна не уследит за порядком.
— Зоя Павловна одна бастионы брать может.
На углу, рядом со столетним дуплистым вязом, журчала вода, вливаясь по желобу в темную колоду. Таких колод в деревне было несколько, и, соединяя их, через всю деревню бежал, расширяясь, сужаясь, теряясь в густых зарослях лебеды и репейника, ручей. Дождь кончился. Но журчание воды добавляло сырости, зябкости.
— Петр Иванович, — с заметной неловкостью и раздражением спросила Марьянна, — вы случайно за мной не ухаживаете? У меня есть человек, вы его видели. Он иногда встречает меня около школы.
— Я вам деревню показываю. Колыбелку. Знаете, почему Колыбелка?
— От слова «колыбель», наверное, — поежилась Марьянна.
— Не совсем так. — Петр Иванович кашлянул. — Колыбелка — родник, в котором вода колыблется. — Он показал на темнеющую колоду. — Потому и название деревне дали. Но есть один, у белых камней, самый главный. Я его завтра вам покажу.
Дом, палисадник, свисающие через штакетники мальвы — все едва угадывалось в сырой темноте. Марьянна и Петр Иванович с трудом перебрались по доске через узенький, телега не проедет, переулочек и шли, хватаясь за плетень, ступая осторожно там, где повыше и посуше.
— Плетень, — заметила Марьянна. — Оказывается, еще сохранились кое-где плетни.
— За этим плетнем, — Петр Иванович оглянулся, ориентируясь по другим домам и деревьям, — кажется, за этим плетнем в этом доме жила Марфа-монашка. Изба совсем завалилась.
За крайним окном, слабо подсвеченным изнутри нереальным, словно бы гнилушечным светом, произошло еле заметное движение. К стеклу приникли глаза, обрамленные бесформенными космами.
— Там кто-то есть, — пугливо отшатнулась Марьянна. — Кто-то смотрит. Идемте!
— Не может быть. Нежилой дом-то.
— Нет, там кто-то есть. По-моему, старуха. Вот так, — Марьянна показала, как приложила старуха ладони к стеклу.
Они отошли от дома. Марьянна еще несколько раз оглянулась на заброшенную усадьбу. Там было тихо: ни стука, ни скрипа, никакого движения.
— Ребята просят запланировать поездку на конезавод, — после долгого молчания сказала Марьянна. — Это здесь где-то близко, километров пятьдесят. Вы не знаете, сколько точно?
— Пятьдесят, — сказал Петр Иванович.
— Девочки прямо с ума сошли. Ах, лошади!
— Пусть будут лошади.
— Я вас не понимаю, Петр Иванович. Танцы — пусть танцы. Лошади — пусть лошади. Почему вы хотите переложить на наши хрупкие плечи административную ответственность? Вы начальник лагеря. Вы!
— Я начальник лагеря, а слушают ребята вас.
— Ну, это уж я не знаю, почему. И так ли это на самом, деле, — сказала Марьянна.
— Так! Предмет у вас духовный — литература. Я думаю, нам надо договориться. Я буду по технической части — все переговоры с совхозом, расчет-подсчет, а вы — с ребятами.
— Но, дорогой мой Петр Иванович, — запротестовала Марьянна, — здесь нужна не литература, а уроки, как собирать картошку. Вы ведете труд.
— Я веду табуретоведение. Так они, кажется, называют мои уроки?
— Зачем вы так?
Петр Иванович не ответил. На Карабут-бугор они поднимались молча. Наверху было ветрено. Река поблескивала в темноте неясно. Кусты ивняка на том берегу, дальние покосы, поля вокруг деревни сливались с тяжелым серым небом. Петр Иванович стоял, смотрел и никак не мог отдышаться. То ли слишком быстро поднимался, то ли резкий запах земли и полынной травы застрял горечью в легких.
От автораВ 1965 году журнал «Юность» напечатал мою повесть «Ньютоново яблоко» с рисунками Нади Рушевой. Так я познакомился с юной художницей. Подробное изучение ее жизни и творчества легло в основу моей работы. Но книга эта не биография, а роман. Пользуясь правом романиста, я многое додумал, обобщил, в результате возникла необходимость изменить фамилии главных героев, в том числе хотя бы на одну букву. Надя не была исключительным явлением. Просто она, возможно, была первой среди равных…Книга иллюстрирована рисунками Нади Рушевой, ранее опубликованными в периодических изданиях и каталогах многочисленных выставок.
Повесть о старшеклассниках. Об одаренной девочке, которая пишет стихи, о том, как поэзия становится ее призванием.
«… Мы шли пешком. Трамваи стояли без вагоновожатых и кондукторов. А один, без прицепа, даже горел настоящим пламенем. Я очень удивился, потому что не знал, что трамваи горят, – ведь они железные. На углу, зацепившись головой за низенький зеленый штакетник, лежала убитая лошадь. Впереди слышался непонятный треск и шум, как будто ветер рвал большущий кусок материи на мелкие кусочки. Оказалось, что горит мебельный магазин. Горит одним пламенем, почти без дыма, и никто его не тушит. …».
«… Вдруг пес остановился. Запах! Запах той, самой первой кошки. Оказывается, запах этой непрошеной знакомой отличается от запахов, что оставляют после себя другие кошки в порту. Он затрусил по следу и через десять – пятнадцать метров увидел ее. Погрузив свою хищную морду в перья, она медленно тащила большую чайку. Одно крыло чайки все время цеплялось за песок и оставляло на нем легкую извилистую полосу и маленькие перышки.Кошка заметила Геленджика слишком поздно. Он налетел на нее грудью и больно ударил лапами.
Аннотация издательства:В книгу Эдуарда Пашнева входят две повести и роман.Повесть о войне «Дневник человека с деревянной саблей» рассказывает о трудном детстве 1941–1945 гг. Вторая повесть — «Ньютоново яблоко» — служит как бы продолжением первой, она о мирных днях повзрослевших мальчишек и девчонок. Роман «Девочка и олень» — о старшеклассниках, об их юности, творчестве и любви.
«… Получив проводки, Швака и вовсе ни одной секунды не мог усидеть на месте. Он просто ел Саньку глазами. Наконец тот два раза моргнул, что означало. «Приготовиться!» Но в это время Анна Елисеевна обернулась:– Горский, – равнодушно спросила она, – ты что моргаешь?– Это у меня на нервной почве, – не задумываясь соврал Санька.В классе засмеялись.– Ахтунг! – сказала Анна Елисеевна. – Продолжим урок.Она повернулась к доске. В одном из темных отсеков «Карамбачи» рядом с портфелем заработала динамка. Раздалось негромкое жужжание.
Документальная повесть о жизни семьи лесника в дореволюционной России.Издание второеЗа плечами у Григория Федоровича Кругликова, старого рабочего, долгая трудовая жизнь. Немало ему пришлось на своем веку и поработать, и повоевать. В этой книге он рассказывает о дружной и работящей семье лесника, в которой прошло его далекое детство.
Наконец-то фламинго Фифи и её семья отправляются в путешествие! Но вот беда: по пути в голубую лагуну птичка потерялась и поранила крылышко. Что же ей теперь делать? К счастью, фламинго познакомилась с юной балериной Дарси. Оказывается, танцевать балет очень не просто, а тренировки делают балерин по-настоящему сильными. Может быть, усердные занятия балетом помогут Фифи укрепить крылышко и она вернётся к семье? Получится ли у фламинго отыскать родных? А главное, исполнит ли Фифи свою мечту стать настоящей балериной?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга о гибели комсомольского отряда особого назначения во время гражданской войны на Украине (село Триполье под Киевом). В основу книги было положено одноименное реальное событие гражданской войны. Для детей среднего и старшего возраста.