Картонные стены - [77]

– А вы сами свили? Со слониками на салфеточках и щами-борщами на плите? Что-то, глядя на вас, мне в это не верится, – буравя ее своими дерзкими светло-голубыми глазами, немедленно парировала дизайнерша. – Сами говорите: муж у вас гражданский, да и на курочку-наседку вы не похожи.

Варваре Сергеевне вдруг дико захотелось сущую блажь – чтобы в ее руках вдруг откуда-нибудь появилась открытка, где на такой вот лавочке, под кустом жасмина, сидела бы счастливая влюбленная пара, прижавшись щеками друг к дружке. Хоть ретро, хоть самая что ни на есть современная – лишь бы во всем этом бедламе пусть хоть таким образом материализовалась малая толика простого человеческого счастья.

– Думаю, давно свила бы, коль было б с кем, – задумчиво ответила она кому-то третьему.

– Вот видите! Ваше поколение еще пребывало в глубокой иллюзии, потому что информации у вас было мало. А что тогда, что теперь – и это уже статистика! – у нас каждый второй мужик – алкоголик, каждый четвертый – псих…

– А каждый третий гей, – машинально закончила за нее фразу Самоварова, думая совсем о другом.

Увлекшись, Жасмин продолжала:

– Нужны ли они нам вообще? Ок, для размножения – нужны. Только совершенно непонятно, зачем для этого простейшего действия – оплодотворения, которое можно осуществить в кабинете врача, ломать свою единственную и неповторимую жизнь.

– Вы это серьезно?

– Вполне.

– Позволю себе заметить, – включилась в разговор Самоварова, – без мужской энергии мы пусты. Без нее у нас нет ни настоящего, ни будущего. Ни по законам физики, ни по законам психики. Да, возможно, не будет сомнений и терзаний, но не будет и счастья, которое дает нам слияние. Останется только ряд механических действий.

– Вы это серьезно? – в свою очередь удивилась Жасмин.

– Вполне.

– Я уже семь лет живу с женщиной, – с некоторым вызовом в голосе призналась дизайнерша. – И поверьте, только рядом с понятной, подобной энергией я обрела относительное спокойствие.

– Очень рада за вас. Но зачем же так обобщать? Если вы сейчас не лукавите, это лишь подтверждает, что в человеческой природе встречаются исключения. Только мне совершенно непонятно, откуда в вас столько гнева, когда вы обо всем этом говорите…

Впервые за эту странную беседу Жасмин слегка смутилась.

– Вам показалось. Работы сейчас много. Устала. Да еще сюда приехала, как на деревню к глухому дедушке, звоню, кричу – тишина.

– Чего-чего, а тишины здесь, к сожалению, не предвидится.

Жасмин, желая показать, что ей наскучил разговор, провела пальцем по дисплею айфона последней серии и деловито посмотрела на время.

– Так где же все-таки наша Алина? – считав какое-то сообщение, безучастно спросила она.

– По всей видимости, пытается разобраться со своим прошлым.

Дизайнерша нарочито вздохнула. Возможно, из-за клоунского, лежащего плотной маской макияжа, лицо ее казалось устрашающе-печальным:

– Ей бы к хорошему психотерапевту походить. Я все хотела предложить, да было неудобно.

– Неудобно… И где же была ваша экспрессивная прямолинейность?

– В смысле?

– Вы с вашей бесспорной проницательностью давно поняли, что человеку плохо. И с ваших же слов, в наше время ничего необычного в этом нет… Что же вы ей мягко не предложили вашего «хорошего психотерапевта»? Уверена, такой специалист имеется в вашем широком круге общения.

– Я не лезу в душу людям. Мне не за это платят.

– Само собой… Развести сомнительную демагогию все мы горазды. А когда человек рядом тонет – мы тут же вспоминаем про одну из главных скреп интеллигентного человека: мы воспитанные и тактичные, в душу не лезем, так?

Лицо Жасмин приняло такое выражение, будто клоуну между делом сообщили, что «ученый» медведь обгадил его костюм за две минуты перед выходом на арену. Она уж было оторвала свои мальчиковые бедра от лавки, но, быстро взяв себя в руки, деловито поправила ярко-салатовую, с черным иероглифом посредине кофту-размахайку:

– Знаете, мне не хочется с вами ругаться, – примирительно произнесла дизайнерша. – Я всего лишь наемный сотрудник. Не забывайте: у Алины есть муж и лучшая подружка, которая, уверена на сто процентов, давно мечтает занять ее место, – спокойно выдавила она очередную порцию яда.

– А я и не пытаюсь с вами ругаться. Я лишь, равно как и вы, высказываю свою точку зрения, – завершила разговор Самоварова.

47

Из дневника Алины Р. 2 июня

Как же мрачно и тревожно на душе!

В моей голове словно грязная, сваленная вата.

Я живу в перевернутом мире. И все в нем вроде бы на месте – и дом, и достаток.

Только самого главного – ощущения счастья – нет.

Это похоже на плохую экранизацию любимой книги – представляешь себе одно, а получаешь, с теми же героями и декорациями, совсем другое.

Наверное, человек в помыслах может легко отказаться от чего-то, что долгое время являлось его целью, но так и не принесло счастья, если у него есть достойная замена. Альтернативный фундамент дома, на котором стоят накрепко выстроенные им самим стены.

На деле же, думаю, все гораздо сложнее.

Но именно возможность иного (пусть только в мыслях) развития сюжета прочно подпирает человека изнутри.

Я стала хорошо понимать своего погуливающего без обязательств на стороне Андрея и того же Ливреева. Стабильность пресыщает.